Завоеватель сердец

– Ты? – не веря своим ушам спросил он. – А что ты делал во Франции, мальчик мой?

– Старался разузнать все, что только возможно, – пояснил Рауль. – Это было не так уж трудно.

Ричард де Бьенфет с любопытством взглянул на молодого человека.

– Неужели? – сказал он. – По правде говоря я бы не отважился на подобное. И как же вы туда отправились, мессир?

– Под видом бродячего торговца, – ответил Рауль. – Но это все пустое. Так что вы можете быть уверены: силы короля именно таковы, какими я описал их и он намерен раздавить Нормандию подобно гнилому ореху. – Юноша плотнее запахнулся в свою багряную мантию, потому что по зале пронесся порыв холодного ветра. – Теперь, мессиры, вы сами видите, мы не в состоянии дать королю Генриху бой прямо на границе, учитывая, какими он располагает подкреплениями. Вам сто́ит выслушать волю герцога. Пусть сервы угоняют скот в леса; нужно убрать корм и зерно подальше от направления движения Генриха, чтобы он не смог найти провиант для своих людей. То же самое будет сделано и к востоку от Сены: этим займется де Гурней. И когда обе армии, углубившись на нашу территорию, окажутся в ловушке, герцог нанесет удар. А вот если мы дадим бой на границе, то нам придется сражаться так, как того желает Генрих, причем в выбранное им время. Тогда как герцог предпочел бы сам выбрать время и место для нанесения удара.

– Но тогда французы сожгут и опустошат весь юг Эврецина! – возразил де Курсель, в первую очередь имея в виду собственные земли.

– Да, они разорят их, – с ноткой нетерпения согласился Рауль, – но если мы примем ваше предложение и встретим их на границе, то французы разорят все герцогство и мы попросту перестанем существовать.

Кто-то в середине стола подал было голос:

– Все это очень хорошо, но во времена Ричарда Сан-Пера…

– Прошу извинить меня, мессир, – перебил его Рауль, – но времена Ричарда Сан-Пера давно миновали.

Получив столь суровую отповедь, любознательный сеньор умолк. Тогда заговорил Роже де Бомон:

– Мы выполним все приказы и повеления герцога. Он опытный и мудрый воин, и, если его поддерживает де Гурней, – что ж, нам этого довольно!

Рауль, искоса взглянув на Жильбера, тут же опустил взгляд, а тот прошептал на ухо Эдгару:

– Если бы старый де Бомон только знал, что сказал де Гурней, выслушав подобный приказ!

– Как и граф д’Э, и милорд Лонгевилль, мессиры, – негромко добавил Рауль.

Эти звучные имена произвели надлежащее впечатление. Неугомонный Жильбер прошептал:

– Разумеется, Вальтер Жиффар всегда говорит то, что хочет услышать герцог, но они-то об этом не знают.

– Однако, по крайней мере, граф д’Э действительно верит в этот план, – возразил Эдгар. – Кстати, он один. Но как искусно лжет Рауль!

А молодой человек уже приступил к рассказу о Совете у герцога, и по его словам выходило: даже Фитц-Осберн, которого все считали сорвиголовой, поддержал герцога в том, что касалось французской кампании. Судя по лукавым искоркам, то и дело вспыхивавшим в глазах Роже де Бомона, Жильбер догадался: тот отлично представляет себе реальное положение дел, зато остальных рассказ Рауля покорил и вдохнул в них веру, так что после непродолжительного обсуждения план был если не одобрен, то принят. Собравшиеся узнали, что восточный отряд возглавят четыре самых важных местных вельможи: де Гурней поведет в бой рыцарей Бре и Вексена; Жиффар Лонгевилль и Гийом Креспен соберут под свои знамена вассалов из Бека и Ко, а граф д’Э станет вожаком рыцарей из Э и Таллу. Герцог же лично возглавит западное крыло армии, которое и будет противостоять королю Генриху, и к нему присоединятся не только люди Ожа, Иемуа, но также все силы Бессена под предводительством Тессона Сингуэлица, а кроме того, бароны Котантена, возглавляемые Главным Ястребом. Эти прославленные имена заставили Хуберта де Харкорта преисполниться гордости, и совет закончился на оптимистической ноте: все его участники уверовали в победу.

По окончании совета состоялся ужин, и к столу из будуара вышла супруга милорда вместе с дочерями, а также Гизела, жена Гилберта де Харкорта, уговорившая мужа взять ее с собой. Она приходилась дальней родственницей Роже де Бомону. За столом Гизела сидела рядом с Раулем. Пожалуй, она была единственным человеком, которому не хотелось говорить о грядущей войне. И, пока Гилберт де Харкорт яростно спорил с Эдгаром относительно порядка ведения военной кампании, а старый Жоффруа де Берне объяснял соседям, как выигрывал свои войны герцог Ричард Сан-Пер, женщина забросала Рауля вопросами о юном Роберте, наследнике герцогства. У нее самой было уже два сына, и через несколько месяцев ей предстояло родить третьего ребенка, так что, когда Рауль признался, что в последнее время милорда Роберта беспокоит кашель, Гизела незамедлительно посоветовала ему снадобье, о котором герцогиня Матильда (будучи иностранкой) могла и не знать.

– Нужно сорвать веточку белой омелы, выросшей над колючим терновым кустом, – с готовностью принялась объяснять женщина, – замочить ее в молоке кобылы, а потом дать милорду Роберту, и кашель как рукой снимет.