Завоеватель сердец

– А почему нет? – герцог пришпорил коня. – Дружинников можно научить стрелять из лука. Они могут носить его вместе с гизармой[44]. – Он смотрел куда-то прямо перед собой, все еще хмурясь. – Нет. Воин, сражающийся копьем или мечом, должен еще держать и щит. Нужен какой-то другой способ.

– Если стрелой можно убить зверя, то и человека тоже, разумеется, – медленно проговорил Рауль. – Но как лучник сможет хорошо прицелиться в толчее боя? Да и его самого наверняка зарубят, потому что он не сможет защищаться.

– Да, если окажется в самой гуще, – согласился герцог. – Но мои лучники могут стрелять с расстояния в сто шагов, и потому у них не будет необходимости защищаться. – Глаза Вильгельма загорелись, и он порывисто воскликнул: – Клянусь Богом, кажется, я разгадал загадку, которая столько времени не давала мне покоя! Полагаю, лучники могут посеять панику в рядах противника.

– Как и копейщики, – возразил Рауль, которому откровенно не нравилась эта затея.

– Но пока мы сражаемся врукопашную, побеждает всегда тот, кто сильнее, – настаивал Вильгельм. – Если король вновь перейдет границу с большой армией, как ты думаешь, я смогу заставить его повернуть обратно? Да, если мне опять удастся заманить его в ловушку. Однако что, ежели мне придется помериться с ним силами в открытом бою, так, как мы сделали это у Валь-э-Дюн? Что тогда? – Герцог ненадолго умолк. – А вот если бы у меня были лучники, способные вести огонь из безопасного места? Клянусь распятием, вот тогда можно было бы и поломать голову над стратегией!

– Да, но если вы отведете этих лучников назад, сеньор, то они будут вынуждены стрелять в спину своим же рыцарям, – возразил Рауль.

Герцог ненадолго задумался.

– Верно. А если я поставлю их так, чтобы они могли вести огонь по вражеским рядам, то они все равно могут попасть и в моих людей, сражающихся в рукопашном бою. – Он вновь обернулся к Раулю, лицо Вильгельма казалось возбужденным, а уголки губ начали приподниматься. – Рауль, поверь мне: я придумал, как можно воевать по-новому!

Рауль изумленно пробормотал:

– Монсеньор, вы ведь не станете посылать нас, своих рыцарей, в бой с луками вместо мечей?

– Нет, но разве ты не видишь, что в сражении могут принимать участие не только рыцари, вооруженные мечами? А что, если первый удар нанесут мои лучники с расстояния, скажем, в шестьдесят или сто шагов?

– Ну да, в таком случае они убьют или ранят многих, – признал Рауль. – Это значит, вы пошлете их вперед? А где будут стоять ваши рыцари?

– Выстроятся позади них в качестве поддержки, – тут же ответил герцог.

Рауль вновь согласно кивнул.

– Враг атакует: как мне представляется, первый удар придется именно по вашим лучникам, и вы можете сказать им прости-прощай!

– Нет, не так. Они отступят за линию кавалерии. Это легко можно сделать. Что думаешь? Ну же, не хмурься: я пока еще не сошел с ума.

– Думаю, – сказал Рауль, – баронам это не понравится. Вы готовы вложить стрелы в руки сервов? Да ваш Совет первым же заявит, что это неслыханно.

– Они говорили то же самое, когда я отступал перед французами, – парировал герцог, послав своего коня галопом к мосту через реку.

Вскоре лучники стали его новой навязчивой идеей. Одни бароны открыто возражали против такого новшества, другие смотрели на него со снисходительной улыбкой, третьи относились к происходящему скептически, хотя и демонстрировали явный интерес. Но герцога ничуть не волновали презрение или одобрение, и он приступил к обучению лучников, без конца выезжая в поле, чтобы лично убедиться, каких успехов они добились, или же сидел у себя в кабинете, планируя военные кампании. Он чертил странные схемы, над которыми его военачальники яростно потирали затылки и скрепя сердце признавали их небесполезными. Представление о том, будто сражение можно вести с помощью пешек с шахматной доски, было настолько новым и непривычным, что вызывало естественные подозрения. Военное искусство в том смысле, как его понимали бароны, представлялось им уделом исключительно конницы, идущей в атаку под грохот барабанов и рев труб; стратегия же ограничивалась лишь самыми общими чертами; выбором места боя, устройством засад или внезапными нападениями. А когда уже начиналось сражение, то побеждал тот, кто оказывался сильнее в рукопашной схватке в смертельной толчее людей и лошадей. Но герцог упорно корпел над своими миниатюрными полями сражений, двигая пешки туда-сюда и медленно разрабатывая куда более сложную концепцию военных действий, нежели та, которую были способны уразуметь его военачальники.

О том, что он готовится отразить очередное нападение своего сюзерена, знали все, и, хотя король Генрих подписал мирный договор 1054 года, никто не сомневался в том, что положения статей его не остановят. На протяжении этих трех мирных лет, последовавших за взятием Амбриера, мужчины то и дело поглядывали в сторону Франции, держа мечи под рукой.