Завоеватель сердец

Мартель громогласно потребовал подать им вина. Пока он пил с Генрихом за успех предприятия, грубо подшучивая над нормандцами, которые укрылись-де от него за стенами города, полагая себя в безопасности, в Фалезе не осталось ни единого рыцаря или дружинника. Герцог наконец сделал свой ход, когда у короля рассеялись последние страхи на этот счет, и направился на север с такой скоростью, о какой и мечтать не могли французы, нагруженные награбленным добром.

Впрочем, ведомая герцогом армия имела чрезвычайно странный вид. Впереди ехали его рыцари в начищенных доспехах, жарко сверкавших под лучами солнца, и с вымпелами, трепещущими на кончиках копий. А за ними следовала разношерстная толпа копейщиков и сервов; одни были в кирасах и несли настоящие щиты и дротики; другие надели кожаные туники и держали в руках луки; третьи были вооружены косами и топорами, но все сидели верхом на тех клячах, коих сумели раздобыть для себя.

– Кровь Христова! – вспылил Гуго де Гурней, – что за сброд мы ведем за собой?

Французы подошли к Варавилю, когда отлив достиг своей низшей точки. По обширным болотам к броду вела длинная гать; а за ним, на другом берегу, захватчиков ждала совсем иная местность. Там не было топких равнин, сразу же за рекой вздымалась гряда невысоких холмов.

Авангард, возглавляемый королем и Мартелем, медленно переправился через реку и начал подниматься на холмы другого берега. Оставшийся на гати громоздкий и неуклюжий арьергард готовился последовать за ними: конные, пешие, вьючные лошади и фургоны. Когда последняя повозка переправилась через брод, начался прилив. Король Генрих, наблюдавший за происходящим с одной из высот на противоположном берегу, испугался, ведь вода вскоре грозила подняться настолько сильно, что переправа станет невозможной. Король отправил гонца с приказом ускорить движение. Но тут Мартель бесцеремонно схватил его за руку и дрожащим пальцем указал на оставшийся позади берег. Он попытался было заговорить, но издал лишь невнятное клокотанье. Король быстро взглянул в ту сторону и увидел всадников, галопом мчащихся с запада к гати. Его Величество закричал, отдавая приказ, однако не успели слова команды слететь с уст короля, как его фаворит, Рено де Клермон, воскликнул:

– Болота, болота! Клянусь Богом, смотрите, они буквально кишат людьми!

Генрих подался вперед, глядя в сторону, куда указывал Рено. Через заросли тростника и осоки, по одним только им ведомым тропинкам, бежали люди, перепрыгивая с одной кочки на другую, огибая кусты и продираясь сквозь них, но неуклонно приближаясь к гати.

Король отправил гонца к броду с приказом для своих людей, еще остававшихся на деревянном настиле.

– Несколько копейщиков и орда сервов, – пробормотал он, не сводя глаз с болотистой равнины. – Отчего ты так легко ударился в панику, Рено? Сейчас ты увидишь, как мои воины рассеют эту толпу, обещаю тебе. – Генрих перевел взгляд на всадников, остановившихся поодаль, и добавил: – Ага, Волк тоже не спешит подыхать! Ему не нравится вид моих сторонников, мессиры. – Но тут голос Его Величества дрогнул и сорвался. Король резко бросил: – Господи Иисусе, это еще что такое? – Рука его больно стиснула плечо Клермона, а взгляд был прикован к людям, рассеявшимся по болоту. – Лучники! – прошептал он. – Стрелы…

Представшее им зрелище показалось Мартелю настолько нелепым и неправдоподобным, что он воспрянул духом.

– Хо, хо! Бастард решил, будто он – на охоте, да? – с презрением вскричал граф. – Славная шутка!

– Шутка! – завопил король. – Будь я проклят, над чем тут можно шутить? – Он резко развернул коня, одновременно выкрикивая Сен-Полю новые распоряжения.

А лучники Вильгельма уже выпустили с дальнего берега первую тучу стрел. Некоторые не долетели до французов, другие просвистели над их головами, но большинство нашло свою цель. На гати возникло замешательство, град стрел поверг воинов короля в панику. Те же, кто поспешно выстроился в боевые порядки, готовясь противостоять атаке кавалерии, были парализованы ужасом и сбились в кучу на узкой дороге, будучи не в силах пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы отразить нападение, с которым доселе им не приходилось иметь дела. Кое-кто из солдат спрыгнул с гати, чтобы добраться до лучников, но они не знали потайных тропинок, поэтому их поглотила трясина.

Лицо короля залила смертельная бледность, а рука его, сжимавшая уздечку, тряслась, будто в лихорадке. Первой мыслью Генриха было отправить авангард обратно через брод, но не успел он отдать приказ, как военачальники стали умолять его взглянуть и убедиться, что переправа невозможна.

Прилив наступал стремительно; пока Генрих пытался развернуть своих людей, лучники и копейщики с болот выстроились вдоль берега, перекрывая брод.

– Сир, сир, пешие ратники уже не смогут перейти реку! – отчаянно закричал Сент-Поль.

– Моя кавалерия еще может успеть! – оборвал его король.

Но тут вмешался Мондидье.