Завтра были письма

И все-таки нашелся смельчак, который наплевал на условности и предложил Натали руку и сердце. Это был прусский наследный принц Николай Вильгельм Нассауский. Как-то они уже встречались в России, на коронации Александра Второго, и даже танцевали вместе. Натали этот танец не запомнила, а вот принц с тех самых пор был влюблен и мечтал о встрече.

Его не остановило ничто. Разведенная женщина с тремя детьми, российская подданная, практически без средств к существованию покорила его сердце раз и навсегда.

Первого июля 1867 года в Лондоне они обвенчались. Ради своей любви принц отказался от прав на престол, а Натали стала графиней Меренберг. Большая семья поселилась в Висбадене. Их дом стал гостеприимным салоном, где хозяйкой блистала Натали. Известные художники, писатели и музыканты всегда были здесь желанными гостями.

Натали родила мужу сына и двух дочерей. Новый брак стал для нее долгим и счастливым, полным любви и понимания с обеих сторон.

* * *

Слава попыталась пересказать эту историю Майеру. Он слушал с интересом.

– Какая романтическая история. Я что-то слышал о скандале по поводу переписки Пушкина и его жены. Вроде как одна из дочерей передала письма Тургеневу, а тот их опубликовал. Потом родственники пытались вызвать писателя на дуэль.

– Ого! Про что вы знаете!

– Почему нет? Мне нравится Толстой, а Толстой дружил с Тургеневым.

Слава не стала вдаваться в подробности: то дружил, то не дружил.

– И это была та самая Наталья! Это известный факт! Писатель почел за честь заняться изданием пушкинского наследия. Иван Сергеевич искренне и сердечно благодарил графиню Меренберг за поступок, на «который она, конечно, решилась не без некоторого колебания», и выразил надежду, что «ту же благодарность почувствует и окажет ей общественное мнение». Но когда в первых номерах «Вестника Европы» за 1878 год появились эти письма, на дочь поэта обрушилась не всеобщая любовь, а ненависть. Она коснулась даже родных братьев Натали. Как же – оскорбление чести семьи! Александр и Григорий собирались вызвать Тургенева на дуэль. Мораль девятнадцатого века была совсем не такой, как сейчас. Да, мы не мыслим истории без пушкинских писем… Но тогда гласность вызвала всеобщее неприятие.

На этот раз Майер посмотрел на Славу теми самыми добрыми воловьими глазами, которые прожигали ее душу. Потому что она все-таки не была законченным неучем? Или все-таки Слава нравилась этому импозантному господину?

– Вы любите русскую литературу?

– Конечно.

Уже дома Слава нашла цитату Тургенева: «Это один из почетнейших фактов моей литературной карьеры. В этих письмах так и бьет струей светлый и мужественный ум Пушкина, поражает прямота и верность его взглядов, меткость и невольная красивость выражения. Писанные со всей откровенностью семейных отношений, без поправок, оговорок и утаек, они тем яснее передают нам нравственный облик поэта».

Тяжела жизнь творческого человека. Можно и умереть за правду.

Глава

27

Слава улыбалась Майеру, решала рабочие проблемы и даже не представляла, что в это время ее муж перевозит мебель к маме, и увидятся они теперь с Саввой и, естественно, с Татьяной Львовной только через полгода, в зале суда.

* * *

Их развели сразу. Детей у пары не было, имущество совместное делить было не нужно, жили они в квартире Славы. Вопросов у судьи было немного. Усталой женщине, которая больше смотрела в свои бумаги и бесконечно писала, все сразу стало ясно, как только, отталкивая Славу, на все вопросы за Савву вызвалась отвечать Татьяна Львовна.

– Понимаете, это когда нет жизни. Просто жизни нет. Ну он же не привык так? Ему сложно. Да не машите на меня руками! Он сам вам никогда такого не скажет! Ему же все время неудобно, он же из приличной семьи, отсюда все его проблемы.

Слава, сжав зубы, стояла рядом.

Судья с жалостью смотрела на нее поверх толстых стекол очков. Тихо спросила:

– Карелина, вы не против?

– Нет.

– Да нет, вы не понимаете, здесь же речь идет о принципах! Не делайте из моего сына монстра! – опять вступила Татьяна Львовна.

Судья наконец не выдержала, резко сняла очки и стукнула ими о стол.

– Да не волнуйтесь вы так! Ваше мнение мы услышали, и я бы попросила вас выйти из зала суда.

– Да если я выйду, он вам ничего не скажет.

– Так ведь он же разводится, не вы! Мы все равно не можем с первого раза развести вашего сына без его согласия, поймите вы это. Или несите справку о его умственной неполноценности.

Татьяна Львовна стала красная как рак. Она просверлила сына глазами и выскочила из зала.

– Ну так что, является ли ваше желание развестись обоюдным?

Слава до сих пор помнила то жуткое чувство стыда, которое тогда испытала. Это страшно, когда от тебя отказывается человек, с которым прожиты годы; мгновенно пронеслись перед глазами поездка в Ярославль, прогулки по ночной Москве, дождливый осенний Петербург. А ведь было что вспомнить. А Савва? Неужели ему не вспоминалось? Похоже, что нет. Он суетился, смотрел куда-то вбок, повторял каждую фразу по два раза.

* * *

Татьяна Львовна ждала их под дверью. Она с силой схватила сына за руку.

– Ну?!

– Мама!