Завтра никто не умрет

Туманов старался абстрагироваться от реальности – очень действенно, когда не хочешь в ней участвовать. Автобус с задраенными окнами, шумная база ВВС, где и без них, в связи с «высокой» проверкой, царил переполох. Три часа в воздухе, общежитие казарменного типа, где им рекомендовали не распаковываться. Столовая, склад с амуницией, местный арсенал глубоко под землей, первый и последний инструктажи. Павел понял, что прошлое осталось за бортом подлодки, когда почувствовал нехватку воздуха и открыл глаза. Душное пространство, напичканное техническими приспособлениями (по большей части ржавыми), мерно подрагивало. В ушах гудело. Тусклый свет то гас, то загорался. Пахло соляркой, чем-то разъедающим, гнилым.

– Куда мы денемся с этой подводной лодки? – несмешно шутил Долголетов, зажатый между стальной штуковиной «вентильного типа» и сомкнутыми рычагами задраенного люка. Свет замигал, потом стабилизировался, но стал совсем мерклым. Лица спецназовцев выплывали из мрака, как лица мертвецов из фильма ужасов Джорджа Ромеро. «А ведь действительно подводная лодка, – недоуменно думал Туманов. – Надо же такому случиться». Наваждение не отпускало. Он начал подмечать за собой такие странности (возможно, алкогольного происхождения) – взрыв, провал, недоуменно озираешься, куда же ты попал, а потом озарение – ну, конечно, ты прекрасно об этом знаешь! И где носило твое воображение? Туманов скосил глаза, повел плечами, насколько позволяло пространство. На теле термическое белье, комбинезон из прорезиненной ткани, сверху куртка из более плотного непромокаемого материала. Короткие сапоги – стоптать невозможно, гидростойкие, возможно, не горящие. Запястья и лодыжки плотно стянуты, на голове шапка, легко переходящая в маску – вроде бы шерсть, но с добавками, отталкивающими воду. На куртке множество карманов – в том числе на рукавах и даже на спине. Вес амуниции и снаряжения равномерно распределен: в подреберных карманах магазины для автомата, пара наступательных гранат РГ-42, на поясе НРС (нож разведчика специальный), в плечевых карманах пара ножей для метания. В кобуре «стечкин» с ударно-спусковым механизмом на базе немецкого «зауэра», двухрядным магазином на двадцать патронов. На коленях десантный «калашников» со сложенным прикладом. Решили не мудрить, выбрали самое надежное и не капризное. Рейдовый рюкзак за спиной. Обвешан с ног до головы. Ходячее армированное недоразумение. Смерть неверным собакам.

Он, кажется, уснул. Как долго они уже плыли? Начал исподлобья рассматривать людей. Спецназовцы не роптали, не жаловались на духоту и условия перевозки. Им, по крупному счету, было без разницы, на чем ехать – на подводной лодке, на верблюде, на фаустпатроне. Молчали, отрешенно смотрели перед собой. В одинаковых униформах, в шапках, надвинутых на глаза, они казались какими-то «унифицированными» – даже женщины.

– Твою-то мать, в гробу удобнее, – не выдержал Долголетов и попытался сменить позу. Взвыл от боли, насадив позвоночник на какой-то винт.

– Эти подлодки не предназначены для перевозки личного состава, – невозмутимо заметил худощавый усач Федоренко.

– А для чего они предназначены? – фыркнул Газарян. – Для перевозки водки?

– А помните «Особенности национальной рыбалки»? – встрепенулся молодой Прудников. – Там водку возили на такой же подлодке. Может, это она и есть?

– Дурья башка, – постучал по лбу угрюмый Ольшан. – Ту подлодку снимали в студии. Она вообще не существует. Не знаешь, как киношники дурят нашего брата?

Спецназовцы оживились. Не было в стране человека, не смотревшего «Особенностей национальной рыбалки», снятой в 98-м году. А также предыдущих «особенностей охоты». У создателей фильмов были планы на продолжение, но разразилось бедствие под названием «приход к власти патриотов», и молодая российская киноиндустрия быстро померла. Кино в смутное время практически не снимали, а если и снимали, то исключительно тупые агитки, оплаченные из бюджета. Финансирование киностудий не просто урезали, а буквально прекратили.

– Эх, прикольное было кино, – вздохнул Могильный, – жизненное такое. Ну, не без перехлестов, конечно...

– А я вообще не пью водку, – проворчал седой, как снежная вершина (хотя и не старый), Ивлев, – организм не принимает. Пиво могу, коньяк могу, вино, мартини, джин, ликер – в любых сочетаниях, а стоит водки выпить – происходит... мгновенная чистка организма.

– Я тоже не любитель белой, – поддержал Газарян. – Вот коньячок армянский – это вещь. Правда, дорогуша? – толкнул он локтем надувшуюся Оксану Штурм. – Как наша «бьютифул лайф»? Чего недотрога такая?

– Да иди ты, – огрызнулась девушка.

– Наша принцесса превратилась в тыкву, – заржал Газарян.

Туманов перехватил быстрый взгляд Надежды. Мазнула его украдкой и уткнулась в пол. «Самое время», – подумал Туманов. Впрочем, против брюнеток он ничего не имел. Тему можно было развить – при возвращении, разумеется, на базу после удачно завершенной операции. Он закрыл глаза – так проще было сдерживать в рамках приличия закрепившуюся в горле тошноту.