Завтра никто не умрет

Он чуть не онемел от изумления. Непосредственный куратор по «Бастиону», человек, осуществляющий со своей службой надзор (не на словах, а на деле) над органами госбезопасности и милицейскими структурами; формально занимающий должность военного прокурора Центрального округа, а фактически «серый кардинал» в структурах Директории. Сколько раз он вытаскивал Туманова из неприятностей! Сколько раз топил в дерьме! Жесткий прагматик, отличный парень и последняя сволочь. Штрауб Виктор Львович.

– Вы здесь, Павел Игоревич?

– Я здесь, Виктор Львович, – обрел Туманов дар речи. – Онемел от изумления, простите. Вы так внезапно, открытым текстом... А я, собственно, не уверен в безопасности своего телефонного аппарата.

– Ситуация чрезвычайна, Павел Игоревич, придется рискнуть. Рассказывайте, что там у вас стряслось.

– Вы в курсе операции, проводимой Горгулиным, Листовым и Левицем?

– Только в общих чертах. Сожалею, что не смог с вами вовремя связаться, но... думаю, это не повлияло бы на ваше участие в операции. Что произошло? У нас имеется отрывочная и противоречивая информация. Кто-нибудь выжил, кроме вас? Вы в безопасном месте?

Он мысленно помолился и выложил все, как на духу. Про побоище, про Немчинова. Придержал лишь в качестве козырной карты информацию про Мортунд и гостиницу Хильды Конгер. Штрауб лихорадочно переваривал информацию – аналитиком он был великолепным.

– Как насчет комментариев официальных лиц, Виктор Львович? – осторожно осведомился Туманов.

– Что вы имеете в виду?

– Под официальным лицом я имею в виду лично вас.

– Воздержимся от комментариев, – мрачно бросил Штрауб. – Впрочем, назовем ситуацию «полной и безоговорочной задницей». Нужно вас оттуда вытаскивать. Точные координаты, где вы находитесь?

– Прошу прощения, Виктор Львович, – Туманов смутился. – Близится ночь, сомневаюсь, что ваши люди успеют сюда добраться. А вот наши ближайшие конкуренты...

– Черт! Вы считаете, что могли засветиться? Какие у вас предложения?

– Я свяжусь с вами завтра, хорошо? Попробую это сделать с другого телефонного аппарата. У вас и без меня масса хлопот, Виктор Львович. Президентские выборы в России превращаются в увлекательное мероприятие, не так ли?

– Не кощунствуйте, Павел Игоревич. Благодарю за информацию. Звоните. Будем думать, как вас оттуда добыть...

– Подождите, – спохватился Туманов. – В новостях прошла информация о гибели Горгулина, Левица, а также ранении Листового. Информация соответствует действительности?

– Еще как, – мрачно отозвался куратор. – Событие, прямо скажем, мрачное. Как тесаком по причинному месту, извините. Левиц и Горгулин погибли, обстоятельства их смерти выясняются, но, думаю, дальше выяснения обстоятельств органы не уйдут. Жизни Листового ничто не угрожает. Он в больнице под надежной охраной.

Павел повесил трубку и подумал: «И какой им резон теперь вытаскивать мою задницу? Добыл ценную информацию, спасибо; теперь такое начнется...»

А с другой стороны, «разведданные» об интересном положении будущего президента становятся как бы достоянием «широких конспирологических масс». Если кто-то подключился к телефону, он полностью в курсе, что «Бастион» уже знает. И ликвидация Туманова и его команды уже не актуальна. Разве что в качестве «вендетты», но этим адепты Ордена как раз не страдают. Они прагматики и делают только то, что имеет смысл...

Несколько минут он размышлял, не вкралась ли в рассуждения ошибка. Ладно, плюнь, посоветовал внутренний голос. Иди и выпей. В твоей ситуации опасность может вылезти даже из розетки.

Хильда с распущенными волосами, в переднике, украшенном вышивкой, суетилась на кухне. Приветливо улыбаясь, объяснила Туманову на ломаном королевском, что все уже поели, он может пройти в столовую (уютную комнатушку за стенкой), она принесет ему покушать. Имеется пюре из кольраби, икра, мясо кита, нежнейший сыр из козьего молока, а также рыба. Из духовочного шкафа доносился резкий запах. Норвежскую рыбу, он где-то слышал, готовят своеобразно: солят, сушат, вымачивают в щелоке, а после этого жарят в горячей духовке. Насчет вкусовых качеств неизвестно, но запашок... Павел вежливо отказался от рыбы, поклевал пюре, попробовал взбитые сливки с рисом, выпил четыре чашки кофе, уничтожив попутно вазочку марципанов и запеченную под сметаной куриную печень, и, в целом довольный, появился в гостиной.

Здесь ничто не напоминало о былых сражениях. Газарян обзавелся шерстяным свитером с рисунком в национальном стиле. Он сидел, развалившись, в кресле, сыто икал и любезничал с Хильдой, которая уже сняла передник и осталась в белой блузке, жилетке и шерстяной юбке. На каком языке они любезничали, было неизвестно, поскольку в холле играла мрачная медитативная музыка. Было видно, как им приятно вдвоем. Рудик уже порядком набрался, блаженно щурился, поглаживал Хильду по узкой ладошке. Туманов смутился, хотел уйти.

– Командир! – вскричал Газарян. – Ну, и года не прошло! Давай сюда! Выпить желаешь?

– А ты еще не выпил? – проворчал Туманов, присев на соседнее кресло.

Рудик простодушно хохотнул.

– Я уже час тут пью.