Завтра подует завтрашний ветер

Как-то раз он снова зашел в тот бар, где был после того, как родители Мидори встретили его весьма холодно. На этот раз он заказал себе нечто покрепче, хотя названия совсем не запомнил. Сидя у барной стойки, он разом осушил весь бокал и уже заказал второй, как услышал знакомый голос.

– Что, опять запиваешь свое горе?

Сун Юн иногда отличался необычайной надоедливостью, и отвязаться от него было весьма сложно. Чонхо ничего не ответил, осушив второй бокал алкогольного нечто. Сун Юн заказал себе что-то подобное.

– Дай угадаю… – снова начал он. – То, что родители не разрешают, мы уже проходили, а то, что… О! Она тебе изменила?

Чонхо подозрительно посмотрел на него. Интересно, если его поставить основным вратарем, сколько мячей он возьмет? Эта мысль промелькнула у него на задворках сознания и тут же была забыта. Чонхо осушил третий бокал.

– Значит, я прав, – продолжил Сун Юн, пригубив свой напиток.

– Да, прав, – неожиданно сказал Чонхо. – Что теперь скажешь?

– Что ты правильно сделал, что бросил ее. Не стоит она твоих мучений, вот, что я скажу. Сегодня пострадаешь, завтра найдешь еще лучше.

– Не найду, – тихо, но уверенно произнес Чонхо.

– Это ты сейчас так думаешь. А потом…

– Не найду, – повторил Чонхо.

Оставив деньги за выпивку, он пошел в сторону выхода. Сун Юн еще подумав немного, поспешил за ним. Оставив попытки вернуть Чонхо к нормальной жизни путем обещания еще лучшей красавицы, он постарался сделать это с помощью всяческих шуточек, но не помогла и они. Сун Юн хотел затащить его в первый развлекательный центр, но и это не помогло. Чонхо просто дошел до стоянки, где был его мотоцикл, и завел мотор.

– Ты меня хоть домой подбросишь? – применил Сун Юн свое последнее оружие.

Чонхо подумал еще некоторое время, а потом, снизойдя до запасного вратаря, пустил его на второе сидение. Самолюбие вратаря было потешено хотя бы здесь, хотя Чонхо просто хотел подольше не возвращаться домой. Ему вдруг вспомнилось, как он подвозил До Гына, который сейчас был со своим дедушкой за сотни километров. Ему вдруг вспомнились его поездки с Мидори…

Все-таки она оставила слишком большой след в его жизни. Его ничем не закрасишь и совершенно не сотрешь. Он лишь потускнеет, но при одном воспоминании загорится вновь.

Чонхо подвез Сун Юна до дома, но на предложение зайти ответил отказом. После этого он еще некоторое время поездил по улицам. Фонари робко начинали загораться, будто боясь, что только что зашедшее за горизонт солнце снова взойдет. Люди смеялись и весело переговаривались после тяжелого трудового дня. И только Чонхо один раскатывал по улицам города. Он заехал в первый попавшийся ресторан и поужинал. Когда-то ему даже такое не снилось, теперь он редко когда экономил деньги до последней воны. Наконец он приехал домой, потому что дальше уже было некуда ехать.

Зайдя в пустой и темный дом, он в сотый раз кинул взгляд на подарок, который приготовил на ее день рождения. Он так и не смог его выбросить или еще что-то сделать с ним, и подарок так и продолжал стоять у стены. Чонхо, так и не включая свет, повалился на кровать, но сон все не шел, обходя его вниманием. Он пытался думать обо всем на свете, о жарких пляжах на юге Испании и острой еде его национальной кухни, но все тщетно. Все мысли его возвращались только к ней, к Мидори, и избавиться от них было невозможно. Наконец полностью уверившись в том, что сегодня ему заснуть не удастся, он включил телевизор, который все-таки установил несколько дней назад. Он бездумно переключал каналы, даже не вникая в смысл того, о чем говорят. Но вдруг на одном он остановился, сделав звук погромче. Транслировали интервью той самой группы, где был Кикучи. Он непринужденно отвечал на вопросы и смеялся вместе со всеми. Его, конечно же, спросили об их связи с Мидори, и, конечно же, он ответил, что это был всего лишь дружеский поцелуй, который все расценили неправильно. О том, что между ними произошло потом, он, конечно же, не рассказал. Может, она и будет с ним счастливее, неожиданно подумалось Чонхо. Может быть, может быть…

Под речь того, кому иногда хотелось врезать, но его спасало лишь то, что они до сих пор не пересекались, Чонхо наконец и уснул, будто провалившись в черный омут, где не было места ни снам, ни переживаниям. Только непроницаемый сон.

Проснулся он довольно рано, почувствовав себя полным сил, чего давно уже не было. Он сварил себе кофе и позавтракал остатками пиццы, которую заказывал позавчера. Курьер, привезший ее, заставил Чонхо вспомнить собственные трудовые будни, поэтому невзначай он положил вдвое больше денег. Он уже начал заниматься на тренажере, который стоял у него дома, как в дверь позвонили. Он удивился, потому что для гостей еще довольно рано, да и гостей-то к нему заходило катастрофически мало. Идея о том, что это могут быть какие-то сумасшедшие фанатки, что, кстати, было пару раз, ему пришла поздно, когда он уже открывал дверь.

– Здравствуйте, – начал представительный мужчина в костюме примерно одного с ним возраста.

– А вы… – начал Чонхо, но мужчина опередил его.