Завтрашний день кошки

Эсмеральда не отставала от него ни на шаг и бежала, надо признать, весьма грациозно. Чтобы эта потенциальная воровка самцов меня не обошла, я потихоньку забежала вперед и стала вилять перед сиамцем задом.

Не видеть меня он просто не мог.

Эсмеральда мой маневр поняла, но устраивать сцен, к счастью, не стала.

Так мы бежали некоторое время. Повернувшись, чтобы поговорить с Пифагором, я увидела, что нас уже было не меньше сотни.

Небольшое войско двинулось по Елисейским Полям, широкому проспекту, забитому неподвижными автомобилями. Несколько уличных фонарей продолжали мигать, придавая окружающему зловещий вид. Рухнувшие фасады домов обнажали внутренности человеческих квартир. Энергия, с которой было разрушено все построенное до сих пор, произвела на многих из нас огромное впечатление. Мне вспомнилась фраза Пифагора: «Развитие человечества осуществляется циклами, три шага вперед, два назад, потом снова три вперед». Так или иначе, но этот безлюдный проспект красноречиво свидетельствовал о том, что мы как раз переживали фазу «два шага назад».

Я заурчала на средней частоте. Мой призыв подхватила Эсмеральда, за ней Вольфганг, а потом и все остальные члены отряда.

От излучаемых нами волн звенел воздух, даже насекомые и растения понимали, что мы объединились, образовав новую силу.

Живых людей в поле нашего зрения по-прежнему не было. Пифагор свернул налево, и через несколько минут мы уже стояли перед фасадом Елисейского дворца.

Потом по одному перебрались через решетку ворот и собрались во дворе.

Вольфганг показал кратчайший путь к убежищу на случай ядерной войны. Мы двинулись за ним, спустились по лестнице и увидели перед собой плотную, копошащуюся массу грызунов, сменявших друг друга и вгрызавшихся в бетон, крошившийся под их резцами.

Завидев нас, крысы застыли на месте. Потом в их рядах воцарилась паника. Одни инстинктивно выстроились в ряд, чтобы дать нам отпор; другие убежали, вероятно, за подкреплением. Мы тоже заняли боевую позицию.

Как и говорил Пифагор, им уже удалось вгрызться в стену довольно глубоко.

– Здесь принимать бой нельзя! – крикнул Пифагор. – Крысы возьмут нас в клещи: с одной стороны, те, что сгрудились у двери, с другой – те, что придут им на помощь. Поднимайтесь на поверхность, там у нас будет возможность быстро бегать и взбираться на деревья, и мы сможем в полной мере воспользоваться своими преимуществами!

Сиамец был прав. Я отдала приказ, наш отряд развернулся, поднялся наверх, оказался на улице и тут же увидел перед собой тьму красных глаз, сверкавших в полумраке. Крысиное подкрепление не заставило себя долго ждать. Как минимум две тысячи грызунов против сотни котов.

Мы перегруппировались, выстроились в боевой порядок, вздыбили шерсть, чтобы казаться больше, обнажили клыки и стали плеваться.

Крысы тоже взъерошили шерсть, их пасти стали издавать какие-то странные звуки.

– Это называется «бруксизм», – сказал мне Пифагор. – Крысы скрежещут резцами и, таким образом, точат их. В итоге те становятся острыми как бритва.

В рядах врага я разглядела крысу крупнее других. Она яростно точила зубы. Должно быть, вожак. Каждый раз, когда мощный грызун издавал челюстями звук, остальные тут же принимались скрежетать резцами ему в такт. Я мысленно назвала вожака Камбисом, потому что он казался мне современным воплощением врага, стремившегося нас уничтожить.

Я пронзительно мяукнула.

Крыса свистнула.

Мы бросились друг на друга, изрыгая взаимные угрозы.

Я давно замечала, что налаживать контакт с другим видом легче, если оба в гневе.

В горле у меня заклокотало, я вновь злобно мяукнула.

Крыса огрызнулась.

Подобные звуки ободряют нас и наделяют смелостью. Но мы вступили в схватку при соотношении сил один к двадцати, нас со всех сторон окружили грызуны, поэтому бежать было некуда.

Некоторые из нас уже пожалели о сделанном выборе и попытались укрыться на деревьях.

Вольфганг заурчал, и я поняла, что ему очень страшно.

Но вот Эсмеральда заняла боевую позицию, в любое мгновение готовая прыгнуть вперед.

Я повернулась к Пифагору – что ни говори, но ответственность за происходящее в первую очередь лежала на нем.

– Сражение должно состояться как можно позже, – заявил он.

Стратегия сиамца ускользала от моего понимания.

– И что от этого изменится? – спросила я.

Тогда Пифагор смежил веки, чтобы задействовать «Третий Глаз», и сказал:

– Благодаря камерам видеонаблюдения я вижу, что к нам спешит неоценимая подмога.

Кольцо крыс вокруг сжималось все плотнее, и я подумала, что мог иметь в виду Пифагор. Маленькие красные глазки и острые резцы приближались. В полный голос заявили о себе тысячи когтей, царапавших землю.

Внезапно ночную тишь разорвал чей-то рев.

Ганнибал!