Зажмурься покрепче

Собственно, ровно эта логика привела к тому, что в машине теперь громоздились два качка с рожей кирпичом из качалки Беккера. Они лаконично представились как Дэн и Фрэнк, после чего сообщили, что Беккер им все объяснил, и что им «не впервой». Больше они ничего не сказали. Они смахивали на полузащитников из тюремной команды по американскому футболу, чьей задачей было расквасить врага в кашу, предварительно влетев в него с разгону.

«Мерседес» остановился по нужному адресу. Гурни снова посетило опасение, что почва под его ногами слишком зыбкая, чтобы идти к Болстону. Но с нехваткой информации ничего поделать было нельзя. А с собой — можно.

По его просьбе из машины первым делом вышли качки, и один из них открыл ему дверь. Гурни посмотрел на часы. 11:45. Он надел свои дорогущие темные очки и вышел на улицу. Перед ним возвышалась огромная стена, окружавшая владение со всех сторон, кроме океана. За решеткой кованых ворот виднелась мощеная дорожка. Как и соседние участки «первой линии», этот кусок земли из песчаного пустыря с клочьями жестких трав превратили в цветущий ботанический сад с олеандрами, магнолиями и гардениями.

В общем, типичная бандитская дача.

Качки хмуро встали у машины, излучая небрежно замаскированную враждебность. Гурни подошел к домофону на каменном выступе у ворот. Помимо камеры в самом домофоне на колоннах с обеих сторон от въезда виднелись еще две охранных камеры, чей обзор покрывал все подходы к воротам, а также прилегающую часть дороги. Кроме того, ворота были хорошо видны как минимум из одного окна на третьем этаже особняка в испанском стиле, к которому вела мощеная дорожка. На ней не было ни сора, ни лепестков, ни листьев. Учитывая буйную растительность вокруг, это выдавало одержимость владельца порядком.

Гурни нажал на кнопку домофона, и ему тут же ответил дежурно вежливый голос.

— Доброе утро. Пожалуйста, представьтесь и сообщите цель вашего визита.

— Скажите Джордану, что я здесь.

После паузы голос повторил:

— Пожалуйста, представьтесь и сообщите цель вашего визита.

Гурни улыбнулся, затем сделал серьезное лицо.

— Скажите, что я здесь.

Снова пауза.

— Мне нужно ваше имя, чтобы сообщить мистеру Болстону, кто пришел.

— Ну еще бы, — Гурни снова улыбнулся.

Нужно было как-то продолжить. Гурни прикинул возможные варианты и остановился на том, который был потенциально самым выгодным и одновременно самым рискованным.

Гурни снова сделал серьезное лицо.

— Меня зовут Идите-к-Черту.

Пару секунд было тихо. Затем раздался металлический щелчок, и ворота беззвучно открылись.

Гурни внезапно понял, что в спешке забыл посмотреть в интернете, как выглядит Болстон. Однако, когда открылась дверь особняка, у него не было сомнений, что перед ним владелец собственной персоной.

Он выглядел, как и ожидаешь от ушлого богача, нажившего свои миллионы нечестным путем. Лицо, волосы и одежда его были подчеркнуто ухоженными. На губах играла чуть презрительная ухмылка, словно жизнь не соответствовала его высоким стандартам, а взгляд был самоуверенный и злой. Ноздри были раздутые и предательски подрагивали, как у всякого заядлого кокаинщика. С одного взгляда было ясно, что Джордан Болстон — человек, которого не волнует ничто, кроме собственного благополучия, в том числе последствия этого благополучия для окружающих.

Он взглянул на Гурни с заметным беспокойством, снова пошевелил ноздрями, и произнес:

— Не вполне понимаю, что происходит…

Затем он сощурился, глядя за ворота, где у машины стояли качки Беккера, и несколько побледнел.

Гурни пожал плечами и хищно улыбнулся.

— Будем беседовать прямо здесь?

Болстон явно воспринял это как угрозу, моргнул и поспешно покачал головой.

— Нет-нет, пройдемте.

— Булыжнички ничего, — произнес Гурни, вальяжно направляясь в дом.

— Ч-что?

— Желтые булыжнички у вас на дорожке. Симпатичные.

— А… — Болстон кивнул, явно сбитый с толку.

Гурни остановился в фойе и деловито осмотрелся с видом инспектора, пришедшего описывать имущество перед арестом.

На главной стене перед входом, между двумя лестницами с изогнутыми перилами, красовалось гигантское полотно с изображением раскладного стула, которое он узнал благодаря курсу Сони по искусствоведению, который когда-то посещал с Мадлен и благодаря которому решил поработать с портретами из базы оперативного учета.

— А ничего, — произнес Гурни, снисходительно кивнув на картину, словно только этот комментарий мог спасти ее от участи оказаться на помойке.

Болстон, казалось, испытал некоторое облегчение от этих полутора слов, но был по-прежнему напряжен.

— Автор тот еще пидор, — продолжил Гурни, — но фишку сечет.

Болстон отчаянно попытался улыбнуться и даже прокашлялся, но так и не нашелся, что на это ответить.

Гурни повернулся к нему и поправил очки.

— Так что, Джордан, вы, значит, ценитель пидорских работ?

Болстон сглотнул, повел ноздрями и поморщился.

— Да вообще-то нет…

— «Вообще-то нет»? Как интересно. Может, предложите присесть, поговорим по-человечески?