Зажмурься покрепче

Гурни встал и быстро пошел к лестнице, взбежал наверх и через несколько секунд стоял в дверях гостевой спальни, где Мадлен любила заниматься шитьем. В сумерках двуспальная кровать казалась серой. Гурни щелкнул выключателем, и на тумбочке включилась лампа, озарив комнату желтоватым светом.

У одной из подушек сидела обыкновенная кукла, без одежды и без головы.

Голова лежала отдельно, в полуметре, обернутая лицом к туловищу.

Глава 62

Ужас

Сон истончался, как размокший картон, утративший форму коробки, не в силах больше сдерживать ношу или хотя бы придавать ей очертания.

Ночью победа над Евой казалась не столь очевидной. Словно в идеальную картинку вторгались помехи с соседней частоты, как в старых телевизорах. Знакомый ряд перемешивается с незнакомым, голоса перебивают друг друга, танцующую Саломею вытесняет из кадра другая танцовщица.

Храбрость и ум Иоанна Крестителя, кристально-ясное Предназначение уступают место осколкам памяти, острым, словно все было вчера. Или только что. Или еще происходит.

Женщина танцует, приподняв шелковый подол и обнажив длинные ноги. Это, девочки, танец Саломеи. Так нужно танцевать перед мальчиками.

Босая Саломея кружилась по ковру, а с огромных тропических растений в горшках капала влага. Смотрите, мальчики, так танцуют самбу. Смотрите, как нужно меня держать.

Они с приятелем зашли к ней после школы: она сказала, что научит танцевать. Я покажу вам, мальчики, как держат женщину во время танца. И пригласила их в спальню.

Она скользнула языком в его рот, извиваясь, вторгаясь вглубь, что-то жадно ища. Ему стало плохо, а она смеялась, глядя, как его выворачивает прямо на розовый ковер под тропическими исполинами. Он задыхался, взмокший, перепуганный. Комната кружилась, живот свело.

Она отвела его в душ и прижалась к нему ногами.

На розовом ковре ждали мальчик с девочкой. Изможденная, но ненасытная, она направилась к ним, и сказала:

— Постой в прихожей, милый. Я сейчас приду.

Лицо ее блестело от пота. Губы краснели.

В глазах плясали бесы.

Глава 63

Один в один

Из бюро приехали в два захода: в полночь явился Хардвик, а остальные — час спустя.

Эксперты в белых костюмах со скепсисом отнесись к идее выезжать на место, где толком не было преступления, а всего лишь нашли непонятную сломанную куклу. Эти люди привыкли к кровище, к стенам, заляпанным мозгами и дерьмом. Неудивительно, что выглядели они недовольно и осматривали помещение с усмешкой. Первым делом, разумеется, они предположили, что куклу забыл ребенок кого-то из гостей или что это просто чей-то розыгрыш. Мадлен повернулась к Хардвику и, не потрудившись понизить голос, спросила:

— Скажи, они пьяные или просто тупые?

Хардвик отвел их в сторону и объяснил, что положение куклы повторяет положение тела Джиллиан Перри. После этого они быстро и профессионально прочесали дом с той же тщательностью, как если бы он был испещрен пулями.

К сожалению, поиски ничего не дали. Ни странных отпечатков, ни следов, ни образцов незнакомой почвы на ковре. Улики указывали на присутствие в гостевой спальне лишь одного человека — самой Мадлен. На кресле у окна, где она вязала, нашли пару ее волос, а между рамами — волос Гурни, который недавно возился с окном, когда заело петли. На кукле отпечатков не было. Сама кукла была из популярной серии, таких продают в каждом «Уолмарте» по всей стране. Отпечатки на входной двери также не говорили о присутствии чужих. Остальные двери и окна в доме не были взломаны. Снаружи окон отпечатков не было. Весь пол в доме «просветили» на предмет следов, но все они соответствовали размерам обуви Мадлен и Гурни. На поручнях лестницы, столешницах и столах, кранах и сантехнике, притолоках и подоконниках тоже не было ничего подозрительного.

В районе 4 утра бригада собрала вещи и уехала, забрав с собой куклу, покрывало и прикроватные коврики.

— Мы все проанализируем, не вопрос, — устало сказал Хардвик, — но шансов, что там что-то найдется, почти никаких.

На кухне он сел за стол напротив Гурни и Мадлен. Гурни сказал:

— Все как в домике садовника. Один в один.

— Ну да, ну да, — произнес Хардвик. Казалось, ему тяжело ворочать языком.

— Вы о чем? — спросила Мадлен.

— Стерильно, — ответил Гурни. — Ни отпечатков, ни других улик.

Она хмыкнула, но получилось как-то по-мученически. Тогда она отвернулась и попыталась выровнять дыхание.

— Ладно… что теперь? Нельзя же просто взять и…

— Когда я уеду, тут останется машина, — ответил Хардвик. — Ближайшие сорок восемь часов вас будут охранять, так что без проблем.

— Без проблем? — Мадлен уставилась на него. — Это в каком же, интересно, смысле?.. — не дождавшись ответа, она встала и, качая головой, вышла из кухни.

Гурни посмотрел ей вслед, судорожно соображая, что сказать ободряющего, но так и не придумал. Он понимал, чего она боится, но был слишком сбит с толку сам, чтобы найти слова.

Хардвик открыл блокнот, нашел нужную страницу и достал из кармана рубашки ручку, но ничего не записал, а просто принялся задумчиво стучать кончиком о бумагу. Его что-то мучило.