Здесь была Бритт-Мари

Дети непонимающе затихли.

— Чего? — спросил Омар.

— Почему он в полицейской форме, если он свободен? Ее ведь полагается носить только в рабочее время! — сердито объяснила Бритт-Мари и удалилась в темноту молодежного центра.

Полдесятка детей остались стоять на пороге, переглядываясь и закатывая глаза.

Так все и началось.

11

Футбол — удивительная штука: он не просит, чтобы его любили. Он этого требует.

Бритт-Мари блуждала по молодежному центру, словно несчастный призрак, чью могилу вскрыли с намерением устроить там дискотеку. Дети в белых футболках сидели на диване и пили лимонад. Разумеется, настоящих сервировочных салфеток здесь не оказалось; Бритт-Мари нарвала туалетной бумаги по два квадратика и сложила вдвое. В нужде выбирать не приходится, но даже в нужде надо понимать, что нельзя просто взять и поставить банку со сладкой газировкой на стол — в этом Бритт-Мари никто не переубедит.

Еще она поставила перед ребятами по стакану. Один из мальчиков — Бритт-Мари, разумеется, ни за что не назвала бы его «полным», но выглядел он так, словно давно уже пьет лимонад за себя и за приятелей — радостно сообщил, что «я бы прямо из банки».

— Ни в коем случае. Здесь пьют из стаканов, — бескомпромиссно отрезала Бритт-Мари.

— Почему это? — спросил мальчик.

— Потому что мы не животные, — уведомила его Бритт-Мари.

Мальчик посмотрел на банку, как следует задумался и спросил:

— А какое животное, кроме человека, пьет лимонад из банки?

Вместо ответа Бритт-Мари подобрала с пола пульты и положила на стол — и тут же в ужасе отскочила на несколько метров: эти вроде бы скромные дети, до сей минуты тихо сидевшие на диване, в унисон заорали: «НЕЕЕТ!» — словно она швырнула пульты им в лицо.

— Не надо «лентяйки» на стол! — испуганно прошептал лимонадный мальчик.

— Примета — хуже некуда! Мы же проиграем! — завопил Омар и сбросил пульты на пол.

— Кто «мы»? — спросила его Бритт-Мари таким тоном, каким говорят с ненормальными.

Омар указал на мужиков в телевизоре. Мужчины явно не подозревали о существовании Омара.

— Мы! — повторил мальчик, упрямо и важно.

Тут Бритт-Мари заметила, что футболку он надел задом наперед. Она поправила волосы и занервничала.

— Мне не очень нравится, когда в помещении кричат. И мне не очень нравится, когда мы одеты задом наперед, как какие-нибудь бандиты. — И она подобрала пульты с пола.

— Если я оденусь правильно, мы проиграем, — пояснил Омар, указывая на футболистов в телевизоре.

Словно тут и правда имелась логическая связь.

Не зная, как реагировать на подобные глупости, Бритт-Мари отнесла и пульты, и грязную одежду в прачечную. Запустила стиральную машину, обернулась — перед ней стоял рыжий парнишка. Крайне смущенный. Бритт-Мари, которая не была готова к продолжению диалога, сцепила руки в замок.

— Они суеверные. Все должно быть, как в прошлый раз, когда мы выиграли, — сказал мальчик в сторону телевизора, пытаясь и объяснить, и оправдаться.

— Кто это «мы»? — Бритт-Мари сердито поглядела на экран: там бегали туда-сюда взрослые мужики в футболках с рекламой на иностранном языке.

По виду мальчика не скажешь, что Бритт-Мари задала хоть сколько-нибудь осмысленный вопрос.

— Мы, — объяснил он, явно недоумевая, что тут непонятного.

— Ах-ха.

Мальчик боязливо кивнул:

— Это я вам вчера угодил мячом по голове. Я не нарочно. У меня глазомер кривой. Надеюсь, мяч не испортил вам прическу.

Бритт-Мари счистила что-то с юбки и, не удержавшись, поправила волосы.

— Подумай, а может, недаром вашу площадку закрыли?

— У вас ужасно красивая прическа, — сказал рыжий парнишка, застенчиво улыбнувшись порогу, и вернулся на диван.

Трудно сказать, не понял он ее слов или предпочел не понять. Бритт-Мари смотрела ему вслед и ни в коей мере не испытывала к нему неприязни. Рыжий сел как можно дальше, у самой стены, позади черноволосого и лимонадного мальчиков.

— Это Пират, — сказала Вега.

Она вынырнула рядом с Бритт-Мари. Она то и дело выныривает. Футболка ей великовата. Или, может быть, ее тело маловато для этой футболки.

— Пират, — повторила Бритт-Мари, собрав всю благожелательность, какая ни есть в мире, чтобы не добавить, что пиратами можно называть только пиратов и больше никого.

Вега указала на двух других ребят на диване:

— Это Жабрик. А это — Дино.

Но у любой благожелательности есть предел.

— Вообще-то говоря, никакие это не имена! — воскликнула Бритт-Мари.

Вега не поняла.

— Просто он сомалиец, — объяснила она, указав на одного из мальчиков.

Поняв по виду Бритт-Мари, что цель не достигнута, Вега тяжко вздохнула и принялась объяснять:

— Когда Дино приехал в Борг, Омар перепутал Сомали и сомелье — ну знаете, которые пьют вина по телевизору. А «вина» рифмуются с «Дино». Вот мы и прозвали его Дино.

Бритт-Мари смотрела на Вегу так, словно Вега заснула пьяная в постели Бритт-Мари.

— То есть ваши настоящие имена не годятся.

Вега явно не улавливала сути претензии.

— Если мы назовем его каким-нибудь нашим именем, то как мы тогда поймем, кому пасовать?

Бритт-Мари коротко выдохнула через нос. Так Бритт-Мари стравливает раздражение, словно пар, когда его скапливается в голове слишком много.