Здесь была Бритт-Мари

Между ним и Вегой началась потасовка, потом подключилась остальная команда. Бритт-Мари нарезала круги вокруг кучи-малы, не зная, в какой из мелькающих кулаков сунуть бумажки Веги и Омара. В конце концов она решительным шагом пересекла парковку и вручила их бумажки Сами. Тот сидел на капоте черной машины и пил из штанги. Бритт-Мари отряхнула пыль со всех частей своего тела. Футбол — занятие крайне негигиеничное.

— Вам помочь? — спросил Сами.

— Я не располагаю сведениями, что полагается делать тренеру, когда футболисты дерутся, как бродячие собаки, — призналась Бритт-Мари.

— Дайте им побегать, — усмехнулся Сами.

— В каком смысле? — не поняла Бритт-Мари.

— Дурочка, — произнес Сами.

— Вот уж кем я ни в коей мере не являюсь! — возмутилась Бритт-Мари, хотя чувствовала себя именно ею.

Сами засмеялся. Над ней или нет — понять было непросто.

— Да нет, это упражнение такое. Называется «Дурочка».[1] Я покажу.

Он соскользнул с капота и двинулся к багажнику. Бритт-Мари шла следом. Она вложила руку в руку и вопросила — без малейшего укора:

— Разрешите узнать, почему вы сами не тренируете этих детей, если так разбираетесь в футболе?

Сами достал из багажника с полдесятка банок газировки. Протянул одну из них Бритт-Мари со словами:

— Времени нет.

— Возможно, вы были бы чуть свободнее, если бы не посвящали столько времени покупке газированной воды, — заметила Бритт-Мари.

Сами снова рассмеялся:

— Да ну, коуч, вы же понимаете, что муниципалы не допустят к подростковой команде человека с моей уголовной историей.

Словно это пустяки.

Бритт-Мари покрепче вцепилась в сумочку. Не потому, что осуждает людей, ни в коем случае, а просто в Борге очень сильный ветер. И только по этой причине.

«Дурочка», как это упражнение понимают в Борге, заключается в том, что с полдесятка банок газировки выставляют в ряд, с интервалом в несколько метров. Дети выстраиваются у забора между досуговым центром и пиццерией, со всех ног бегут к первой банке, со всех ног — назад к забору, потом со всех ног ко второй банке, которая чуть дальше, потом — со всех ног назад к забору. Потом к третьей банке, назад и так далее.

— Сколько времени они должны бегать? — спросила Бритт-Мари.

— Сколько хотите, — ответил Сами.

— Столько я их гонять ни за что не смогу!

— Вы теперь тренер. Если они не будут вас слушаться, их не допустят до соревнований.

Бритт-Мари это показалось не слишком резонным, однако объяснить подробнее Сами не успел: у него зазвонил телефон.

— Как, вы сказали, называется упражнение? — на всякий случай переспросила Бритт-Мари.

— «Дурочка»! — ответил Сами и сказал в телефон «да», как говорят «да» в телефон, когда оно не утверждение и не вопрос.

Бритт-Мари надолго задумалась и наконец произнесла:

— Хорошее название и для упражнения, и для того, кто его выдумал.

В этот момент Сами уже шел к машине, прижав к уху телефон, так что слов Бритт-Мари он не услышал. Да и никто их не услышал. Даже сама Бритт-Мари, если честно, расслышала их не слишком хорошо. Дети бегали между банками, а Бритт-Мари стояла рядом, чувствуя, как внутри пузырится счастье, и повторяла себе под нос: «хорошее название и для упражнения, и для того, кто его выдумал» — тихо-претихо. Снова и снова.

Она уже сама не очень помнила, когда шутила в последний раз.

18

В защиту ребят скажем: они не нарочно. Или нет — нарочно, конечно; просто, скажем так, никто не думал, что Жабрик попадет. Они же никогда не попадают, когда целятся. Особенно Жабрик, самый юный и худший игрок в этой и без того сравнительно худшей футбольной команде. И тут совершенно случайно Банк, в настроении еще более скверном, чем обычно, идет со своей белой собакой через парковку, прямо в разгар тренировки. Омар видел, как она заходит в пиццерию, или продуктовый магазин, или автомастерскую, или что оно там, а потом выходит с одним пакетом, в котором, судя по виду, шоколад, и другим пакетом, в котором, судя по звуку, пиво. Омар толкнул Жабрика локтем в бок:

— Как думаешь, у нее есть суперспособности?

Жабрик в ответ издал звук, какой издают дети с полным ртом содержимого штанги. Поэтому Омар пустился жестикулировать перед Бритт-Мари — ему показалось, что это более благодарная аудитория, но он явно просчитался.

— Ну знаете, блин, в кино у слепых типа суперспособности! Как у Сорвиголовы!

— Мне неизвестно, кто это, — уведомила его Бритт-Мари со всей любезностью, какая только возможна, когда люди говорят подобные глупости.

Банк брела через парковку с палкой в руке, позади нее плелась белая собака. Омар с воодушевлением указал на нее:

— Сорвиголова! Супергерой! Он слепой! Зато у него суперспособности. А у нее, по-вашему, есть? Чтобы она типа не видела, но почувствовала, что ей хотят попасть мячом по голове?

— Позволь тебя уведомить, что она не слепая. У нее ослабленное зрение, — сказала Бритт-Мари и тотчас почувствовала себя обязанной отметить: — Но я не из тех, кто переливает из пустого в порожнее. Вовсе нет.