«Здесь начинается ад»

– Ничего не понимаю, какой зверь во мне проснется? – Еже недоуменно хлопал круглыми глазами.

– Кровь, Андрейка, она вкусная. Первый раз страшно убивать, второй привычно, а в третий уже нравится. Алеша, око за око, говоришь? Шкура как-то сказал – «два ока за око, все зубы за зуб». Под Екатеринодаром было то или под Белгородом – не помню. Вошли мы в сельцо небольшое. Все мертвое. Детишек красные прикладами забили, головы разможжены. Баб… Ссильничали их, в общем. И штыками туда, да… От девчоночек да старух. Сколь там мужиков было – шашками руки и ноги поотрубали да так и бросили. Двое еще живых было. Одного я добил, второго друг мой, Антипка Заев, да… А в Храме они священника распяли, прямо на Царских Вратах. Батюшка то ж еще жив был. Глаза ему выкололи, а он все бредит – простите, да простите… А то вдруг вскинется и – будьте вы прокляты! А потом опять – простите…

Догнали мы ту Чеку. Через два дня догнали. Тоже страшно мы их убивали. Потом как пелена красная перед глазами – убивать, сволочей краснопузых, убивать! Расстреливал, ага… Одного за другим. В плен не брали. И нас в плен не брали. Потом в какой-то деревне комбедовца стреляли, а у него семья – восемь ртов. К стенке поставили и детишек его притащили – мол, смотрите, как ваш папка сейчас помирать будет. Смотрите и запоминайте. Он кровищей хлестнул, а я винтовку на плечо, оборачиваюсь – а детишки стоят молча так – ни слезинки из глазок, ни кровинки в лице. Маленькой один, лет пяти смотрит на меня и как будто спрашивает: «За что? Тятька добрый!» Глазыньки чистые, голубые, чисто ангел.

А я стою сам мертвый насквозь. И как зашевелится чего-то внутри – аж больно стало и горячо так. Я на землю упал и давай выть, да грудь себе пальцами драть, чтоб сердце вырвать, чтоб не болело. А то не сердце болело, то я живой стал заново…

И замолчал, сворачивая вторую самокрутку.

– А потом? – после долгой паузы спросил потрясенный даже не рассказом, а спокойным тоном деда, Еж.

– А потом винтовку оставил и ушел ночью – куда глаза глядят. И зарекся оружие в руки брать. А вот зарок нарушил, ага… Так что ты, Андрейка, буди зверя-то в себе, буди. Потом придешь в Латвию, али в Германию и будешь там детишек стрелять и мамок их. А потом их глаза тебе всю жизнь сниться будут. Однако, спать не пора ли? Завтра бросок до вашей Ивантеевки…

Устраивались, как обычно – охапки хвои на землю и мешок под голову. Ритку тоже как обычно – слева Еж, справа дед Кирьян.

Она долго не могла заснуть, хотя мерное дыхание мужиков убаюкивало. Только она закрывала глаза – как сразу вспоминала белое лицо эсэсовца, пар от горячей крови, обугленные грудные клетки карателей. Вдруг ей показалось, что кто-то ее зовет. Она приподняла голову и увидела у костровища того самого бойца, который недавно приходил к ней с медальоном. Он грустно смотрел на тлеющие угли, а потом из леса вышел мальчик в белой, светящейся рубашке до пят. Мальчик подошел к красноармейцу, погладил полупрозрачной, худенькой ручкой по голове, а потом они поднялись и пошли по невидимым ступеням вверх, и зазвучала хрустальная музыка, а потом они обернулись и помахали ей рукой, и боец шепнул – мы еще встретимся, ты же обещала найти меня! – и улыбнулся. А мальчик посмотрел строго-строго и погрозил ей пальчиком, а потом приоткрыл рот и хотел что-то сказать…

Но, его перебил Ёж, заорав:

– Подъем! Рита, вставай, рассвет уже!

Рита вздрогнула и проснулась.

– Еж, скотина, такая! Блин… Такой сон испортил…

– Эротический?

– Да иди ты, – и потянулась, разминая затекшее тело. – Который час?

– Четыре. Через час выходим.

– Гадство какое…

А потом она пошла в лес, по своим женским делам, отчаянно страдая от отсутствия зубной пасты… Ну и прочих необходимых женщине штучек.

«Вот!» – думала Рита, чистя зубы еловой веточкой – «Все удивлялась, как в таких условиях девчонки воевали? Вот так и воевали… Узнала на себе? Вот и терпи!»

Через полчаса, наскоро заправившись крепким чаем с сухарями, отправились в путь. Идти было не далеко, километров двадцать до деревни. Как обычно, делали каждый час привалы минут на десять. По пути Еж рассказывал байки, вычитанные им еще до экспедиции:

– Авиаполк. База неподалеку от озера. В полк приезжает генерал. И среди прочего спрашивает комполка, чего это авиаторы не разнообразят рацион свежей рыбой. В приказном порядке требует организовать улов. А в это самое время группа Ил-2 возвращается с задания. Вылет был не шибко напряженный, кое-что из боеприпасов осталось. Ну, пилоты и сбрасывают оставшиеся неиспользованными бомбы в озеро. Кверху брюхом всплывает рыбешка. На берегу комполка вытягивается по струнке и рапортует: «Товарищ генерал-майор, ваш приказ выполнен!». Генерал смотрит попеременно на озеро и на комполка, бормочет «Бл…, и ведь никто не поверит», садится в «виллис» и уезжает.

– Ёж – это звездёж. Б-бомбы, наверняка не вблизи аэродрома сбрасывали, – Юра скептически ухмыльнулся.

– За что купил, за то и продал! Я тут причем?

– Эх, Леонидыча бы сюда, он бы пояснил… – Вздохнул Вини.

– А чего Леонидыч?

– Так он же в Афгане бомбером летал! Не знал, что ли?