Здесь начинаются рассветы

– Хороша река, да подходы плохи, – заметил я, – или топь у самого края, или камни грудами, или кустарник такой, что со спиннингом не пройти.

– У нас почти все реки такие, с песчаными и земляными берегами.

Славе двадцать восемь лет. На вид он сух и неширок в плечах, высокого роста, но выносливости его могут позавидовать и маститые спортсмены. Он родился в Петропавловске и живёт там с матерью. Почти каждый выходной день, а тем более отпуск, проводит на рыбной ловле. Сплавляться по рекам – это самое большое для него удовольствие. Протирая запотевшие очки, он говорит:

– Богатая река: и кета есть, и микижа, и чавыча, и голец, а иногда и нерка заходит. Кета и форель берутся на блесну. Им подавай такую блесну, чтобы она играла в воде, волчком вертелась.

Из палатки его окликнул Сергей, и Слава пошёл к нему.

Я остался у костра один, пошевелил тальниковые сучья в костре, посмотрел на черную воду реки. Здесь, на Камчатке, вся жизнь крутится вокруг лосося. От него зависит благополучие зверей, людей и рыб. Где идёт лосось, там и жизнь бьёт ключом. Лососи большую часть жизни проводят в холодных водах северной части Тихого океана, но, достигнув половой зрелости, начинают нерестовую миграцию, направляясь к устьям рек. С неимоверным упорством, преодолевая сильное течение, бурные пороги, рыбы поднимаются к верховьям, чтобы дать жизнь следующему поколению и погибнуть. Удивительно, что рыбы возвращаются на нерест в те самые реки, и в то самое место, где появились на свет, безошибочно отыскивая правильный путь после нескольких лет странствий в океане.

Утром, пока лагерь просыпался, я решил попытать рыбацкой удачи. Взял спиннинг и спустился с высокого берега к воде. Внимательно посмотрел на реку. Метрах в двадцати от меня, около двух выступивших из воды корней деревьев, расходились крупные волны. Здесь же на дне лежали утопленные бревна.

Комары и мошки, которые не беспокоили нас наверху, сейчас накинулись на лицо, шею и руки. Пришлось надеть накомарник – нечто вроде шлема из плотной серой материи с нашитой впереди тонкой густой чёрной кисеёй.

Неудобно в таком уборе смотреть на воду, но москиты на Камчатке – жестокий бич рыбаков и охотников.

Я посмотрел на место, где недавно плескалась рыба, и забросил туда блесну. Течение подхватило её и понесло. Я быстро крутил катушку, опасаясь зацепиться за корягу или утопленное бревно. Этот заброс ничего не дал. «Что-то делаю неправильно, – подумал я, – напрасно спешу!»

Хитёр рыбак, но и рыба не глупа, особенно кета – рыба чуткая и зоркая.

Я не знал повадок кеты и снова сделал заброс в то же самое место. Едва блесна коснулась поверхности и начала погружаться, я стал медленно крутить катушку. Что-то на конце шнура дернулось. «Теперь тяни», – сказал я себе и подсёк.

Шнур натянулся и замер. Блесна зацепилась за корягу. «Позор, позор!» – казнил я себя, растерянно озираясь по сторонам. Ругал я себя за то, что так глупо дёрнул за шнур и зацепился. Горечь неудачи была безмерной. Выход здесь один. Я подошёл по берегу как можно ближе к месту зацепа, подкрутил катушку, потом зажал её в руке и отошёл назад. Шнур натянулся и ослаб. Я стал крутить катушку и радостно почувствовал на конце шнура блесну. Так и есть, блесна была на месте, только крючок на тройнике разогнулся. Надо сказать, что перед рыбалкой Владимир дал нам всем безузловые зацепы, которые позволяли прицеплять блесну к плетёному тросу без узла, что придавало дополнительную прочность соединению.

Я услышал за спиной резкий шум, обернулся: Николай, раздевшись донага, стоял в лодке и, зачерпывая ведром из реки воду, опрокидывал на голову. Я невольно поёжился. Утро было совсем не тёплое, но у него это вошло в привычку – обливаться по утрам, а привычка, говорят, вторая натура.

Я подогнул плоскогубцами крючок и опять сделал заброс. Но рыба не брала.

Видимо, испуганная бурным поведением блесны и шумом обливания, она отошла или затаилась.

Я уже начал подумывать о том, чтобы пойти на наш табор, как вдруг мои мысли прервал резкий толчок. Я дернул спиннинг и тотчас же ощутил один за другим два сильных удара. Блесну схватила крупная рыба. Это была кета, она вылетала из воды свечой, затем бросалась вправо-влево, а потом пошла к противоположному берегу, до предела натягивая трос. Но троссовка была надёжна, удилище спиннинга крепко, тройник прочен. Утомив кету, я подвёл её к берегу и рывком выбросил на берег. Наконец-то счастье улыбнулось мне!

Я взял кету под жабры. Это был крупный экземпляр, длиной больше полуметра. У рыбы была острая, но небольшая голова с горбатым носом, толстоспинное серебристое туловище с красочной мозаикой тёмных пятен вдоль боковой линии, широкий и мощный хвостовой плавник.