Здесь, в реальном мире

— Как вода удержится с той стороны? И со всех остальных сторон? — Её руки продолжали махать и махать, будто у них истерика и они не могут остановиться.

Вар обернулся к развалинам и тоже взмахнул руками.

— Видишь, сколько обломков? Их тут целые горы, миллионы. Мы построим из них стену. Со всех четырёх сторон. А внутри стены будет ров.

Руки Джолин упали, словно от изумления.

— Что, правда? Мы можем это сделать?

Вар представил: кругом разлилась вода — три фута глубины с задней стороны парковки, — надёжно защищая его замок. Ух ты! Смотри.

Королевские пальмы ободряюще кивали, будто им не терпелось поскорее отразиться в водной глади.

И двое детей решили строить ров, пронёсся закадровый голос у Вара в голове.

Справятся ли они с этой задачей?

— Ну, значит, придётся, раз иначе никак, — сказала Джолин.

Вар оцепенел. Он что, произнёс это вслух?!

И тут ему в голову пришла ещё одна мысль, и она была ещё невероятнее. То, что они построят, — это будет не просто ров для птиц.

Это будет громадная ванна, из которой выходят посветлевшими, как монетка после кока-колы. В которой рождаются заново.

И в которой будет святая вода — неважно, как и от чего она святеет, — много воды.

24

С

ложность была в том, что тот железный шар, которым рушили церковь, не развалил её на аккуратные отдельные шлакоблоки. Таких отдельных блоков Вару удалось вытащить из завалов с десяток, но на том дело и кончилось. И ещё несколько обломков по два-три блока. А все остальные были намертво скреплены между собой раствором и лежали громадными неподъёмными глыбами, плитами — иногда размером с автомобиль, — и из них торчали гнутые железные арматурины.

Вар наклонился над глыбой из пяти блоков и стал тянуть что было сил. Глыба лежала не шелохнувшись. И, похоже, усмехалась.

— А можно её раскокать на две половины?

— Не здесь, — решила Джолин. — Вон тот пролом в стене слишком большой, нас могут увидеть с улицы. Давай внизу, на парковке.

Вар обвязал глыбу верёвкой, и вдвоём за пять минут они доволокли её до заднего крыльца. Ещё одно титаническое усилие — и глыба, съехав по ступенькам, рухнула на асфальт.

Вар, спотыкаясь, добрёл до ближайшего пятачка травы и тоже рухнул. А занимался бы он любым, неважно каким спортом — у него бы небось наросли хоть какие-то мускулы.

Джолин нацепила защитные очки и воткнула прут в трещину в центре глыбы. Поправила, чтобы стоял вертикально, и подняла кувалду. В какой-то момент — прямо над головой — пещерный молоток в её руках-макаронинах дрогнул. Но Джолин выровняла его и с размаху опустила на торчащий прут. Глыба раскололась надвое.

— У тебя такой вид… — начал Вар, подыскивая подходящее слово. Подыскалось «героический», и это было правильное слово во всех отношениях, но рот испуганно сомкнулся, отказываясь его произносить.

— Да знаю я, какой у меня вид, — отмахнулась Джолин. Она оттянула от лица защитные очки и, скорчив недовольную гримасу, передвинула их на лоб. — Но миссис Ставрос сказала: если я не буду их каждый раз надевать, она заберёт все свои инструменты назад. И не даст мне больше ни одного гнилого банана.

— А? Кто? — одурело спросил Вар: он ещё не пришёл в себя после того, как чуть не сморозил про героический вид тощей девочки, перепачканной в земле.

— Ну, помнишь? Миссис Ставрос, это все мои гнилые фрукты.

— Она человек, — рассеянно пробормотал Вар.

— Ну естественно, человек. Хозяйка рынка, я же рассказывала…

— Я имел в виду, что нельзя так говорить, — сказал Вар и тут же пожалел: он же сам терпеть не может, когда мама начинает его поправлять. А теперь вот Джолин вытаращилась и ждёт объяснений… придётся что-то ей объяснять.

— Ну просто миссис Ставрос и гнилые фрукты — это не одно и то же. Она человек. А гнилые фрукты — это просто вещь. А ты сейчас сказала, что человек — это вещь.

Джолин отпустила кувалду и уселась прямо на асфальт.

— Прости, — промямлил Вар. — Это неважно.

Он подошёл к расколотой глыбе и, ухватившись за тот кусок, что поменьше — из двух блоков, — незаметно глянул на Джолин.

Она продолжала сидеть на асфальте. Пальцы, сжимавшие железный прут, побелели.

— А я и раньше так говорила. Но никто меня не поправлял.

— Да неважно это, честно. Люди вообще часто говорят что попало, особенно когда торопятся.

Вар сомкнул полусогнутые колени и рывком поднял на них обломок шлакобетонной глыбы. Хотел шагнуть, но ноги предательски задрожали. Он бросил обломок и вытер лоб.

— Хорошо, что ты меня поправил, — твёрдо произнесла Джолин, будто он не мямлил своё «неважно», будто его вообще здесь не было. — Потому что люди и вещи — это разное. Вещь можно выкинуть. Лучше, конечно, её на что-нибудь использовать. Но иногда вещь становится мусором. А человек никогда не бывает мусором. Нельзя говорить, что человек — это вещь.

25

Джолин направила рассеивающую струю из шланга вертикально вверх, на перистые листья королевских пальм. От странного «дождя наоборот» пальмы радостно затрепетали и тотчас обрушили ответный дождь на Вара и Джолин, валявшихся внизу.