Здесь все взрослые

Воздух был теплым и вязким, жара слепила. Рядом с Эллиотом голос Астрид всегда звучал звонче и как-то компенсировал его обычно мрачное настроение. От природы она не была бойкой, высокие нотки в своем голосе ей не нравились, и что с этим делать, она не знала.

– Мама, у меня восемь сотрудников, а не восемьсот. Что ты, в самом деле!

– А подрядчики-строители? Со мной можешь не скромничать, Эл, это очень много народу. – Астрид взяла сына за руку, легонько ее погладила.

Ники был ласковым мальчиком и вырос ласковым мужчиной, всегда поцелует ее при встрече и прощании, а то и просто так. А Эллиот к матери не прикоснется, она для него не больше чем добрая старушка на свадьбе друга. Мать одна, а дети разные. Пол ребенка тут ни при чем, дело не в том, что мальчикам дарят грузовички, а девочкам – куклы, хотя Астрид, молодая мама, всегда ломала голову – что же купить дочке? Ведь подростки по-разному плачут или прячутся, эта разница остается и во взрослом возрасте. Когда Ники собрался жениться, он прислал открытку с сообщением о свадьбе, и Астрид узнала об этом первой после почтальона. А когда женился Эллиот, Астрид, которой по плечу любая задача, пришлось сидеть и смотреть – сторонняя наблюдательница! Она надеялась, что с Портер будет иначе, ей найдется место во взрослой жизни дочери, какого не нашлось в жизни сыновей, однако и этот корабль, судя по всему, отправился в открытое плавание. Какой ключик она не смогла подобрать? Астрид считала, что людям нужно оставлять свободное пространство, в частности, ее детям. Ведь пространство требуется всем. Две подруги Астрид присутствовали при родах своих дочерей, смотрели, как те прорываются сквозь огненный круг и сами становятся матерями – высшая форма волшебства. Астрид знала: этот путь – не для нее. Смотреть, как тужится дочь, как из-под нее в пластиковый мешочек натекает кровь? Дома надо расспросить Сесилию, как прошел ее день. Сесть с ней рядышком, подняться к ней в спальню, может, даже устроиться на полу.

Эллиот вел ее к «Месту», в этом ресторане Астрид не была лет десять, когда-то ей там скормили расплавившегося от жары тунца. Выцветший тент, пластиковые скатерти и второразрядная еда в придачу, впрочем, Астрид не из нытиков.

– Идем сюда, у них есть сэндвичи, – сказал Эллиот и придержал дверь для матери.

Они заняли столик у окна. Эллиот открыл заламинированное меню на много страниц, тут же захлопнул и повернулся в ожидании официантки.

– Суп из томатов, пойдет. Интересно, горячий или холодный? Холодный суп из томатов – звучит привлекательно, да? Наверное, пюре? Или на основе сливок. Суп-пюре – сегодня вряд ли. – Астрид сложила меню – посмотреть, что там на обороте. – О-о, у них есть фирменные блюда! Заметил? Наверное, возьму суп и половину сэндвича. Да, то, что надо. Ты сзади посмотрел?

– Мы готовы. – Эллиот махнул идущей в их сторону женщине в переднике. – Мне сэндвич с индейкой, холодный чай. Все.

– Сейчас, минутку. – Женщина достала из кармана передника блокнот.

– А что за суп из томатов? – поинтересовалась Астрид. – Не тяжело для жары?

– Господи, мама, суп и суп. – Эллиот обхватил голову руками.

Официантка подняла бровь:

– Резаные помидоры, холодный. Очень вкусно.

– Тогда принесите, пожалуйста, и половину сэндвича с жареным сыром. Спасибо. – Астрид отдала меню, положила руки на стол и сплела пальцы.

– Извини, у меня легкий напряг, – признался Эллиот.

– Вижу, – кивнула Астрид. – Что такое?

– Ничего страшного. Просто на работе завал. А еще пацаны – чистые террористы. – Официантка поставила перед Эллиотом холодный чай, он кивнул.

– Они же еще совсем дети, – сказала Астрид. – Ты тоже когда-то был ребенком.

– Таким я не был. Они говорят мне, что ненавидят меня. Айдан сказал, что убьет меня во сне. А потом захохотал, как настоящий психопат. Думаю послать их в военную школу, там их безумные выходки переплавят в дисциплину. Не знаю. – Эллиот покачал головой. Убрал соломинку и поднес к губам широкий стакан, охладив кусочками льда кожу. – Они мне портят жизнь.

– Период такой, – произнесла Астрид.

– Да вот хреновый период, – отозвался Эллиот. – Ладно, что ты вдруг решила пообедать? У тебя рак? Мне нужно к чему-то готовиться?

– Эл. – Астрид покачала головой. Она положила руки на стол, словно раскрывая карты. – Хочешь поговорить о Берди?

– Нет, мама, о Берди я говорить не хочу. Дичь какая-то, сама разве не понимаешь? Это мое право так думать – дичь.

– Не такая уж и дичь. Это просто отношения, как любые другие. Между двумя взрослыми людьми. – Астрид откинулась на жесткую спинку кресла.