Здесь всё – правда

Дашку все время забирает Мария Ивановна. Откармливает. Щеки у нее трещат. А я – как палочка. Видно, мать так меня ненавидит, как гитлеровцы презирали детей Освенцима.

Сейчас взяла еще моду выгонять к вечеру из дому. Делаю вывод: кобель, который у нее, наверно, не может с ней у себя дома кобелиться. Вот она и приглашает его к нам домой. Стерва!.. Раньше такого не было: уходила.

Чего хочу от жизни, о чем мечтаю? Только о нормальной семье. Чтобы был такой муж, как Олежка. Я бы слушалась его во всем, подчинялась, никогда бы не изменяла. Родила бы ему столько детей, сколько он захотел, и сидела бы с ними. Стряпала, чистоту наводила. А он бы только работал. Никогда бы с ним не ругались, а уж тем более не дрались. Мне не нужно никакого богатства – плевала на него. Только покой!.. Только покой!.. И уважение.

Как-то смотрела по телеку фильм «Без вины виноватые». Плакала. Особенно, когда сын срывает с себя медальон и говорит: «Выпьем за матерей, которые бросают своих детей и вешают им на шею золотые безделушки…»

Но там все хорошо кончается. У меня же так не кончится. Не знаю, не знаю, что делать: где жить, где брать деньги на пропитание. Идти в детдом не хочу: там не лучше. Только еще и тюрьма.

Боже, милостивый! Наставь и вразуми, помоги хоть немножко.

Не хочу, не хочу, как мать, стать проституткой, хотя могла бы уже зарабатывать этим на жизнь.

Если бы сейчас не Олежка, наверно, повесилась. Только он не дает мне этого сделать.

Будьте прокляты такие матери, как моя…

2012 г.

О любви

Наверно, нет мыслящего человека, кто бы не задумывался о любви, о том, что она значит. Трудно дать определение этому чувству. О любви можно лишь сказать, что для души – это жажда властвовать, для тела – скрытое и утонченное желание обладать. Иногда любовью именуем несколько коротеньких безумств, а браком бывает глупость, которая кладет конец этим безумствам. Любовь не животное угадывание друг друга. Любовь, по-моему, прежде всего сострадание, факел, освещающий путь в высоту.

На этих страничках хочу рассказать о любви, которая со мной приключилась. Но всё по-порядку.

Маленький захолустный городишко (хотя и областной!) с немощеными улицами, расположенный геометрически очень выверено: с одного конца – сопки и вокзал, с другого – озеро и бескрайняя степь. Все улицы можно обойти за день. Тысяча девятьсот сорок третий год. Мы – я, мать, отец – сосланные. За что – чуть позже.

В городе три школы-десятилетки: Первая, Вторая и казахская. Потому – как Северный Казахстан. В Кокчетав переехали из Айдабула, в который были сосланы в сентябре сорок первого. Айдабул – рабочий поселок спиртзавода. Расположен в девяносто километрах от железной дороги.

Мать по профессии врач. Работает в кокчетавской городской поликлинике, где всего-то три доктора. Правда, есть областная больница, где тоже три врача. Отец трудится завхимлабораторией на «хитростанции» – Северо-Казахстанской гидрогеологиеской станции. Геологи ищут в бескрайних казахстанских просторах воду. У отца – два высших образования: химика и математика.

Я хожу в шестой класс Первой школы – она ближе к комнате, которую сняли в домике с голубыми ставнями. Посадили меня за одну парту с мальчиком Сережей Семёновым. У мальчика – густые пшеничные волосы, такого же цвета длинные ресницы и голубые-голубые (немного стальные) глаза.

Мальчик сразу же спрашивает: «Под гитару петь умеешь?» «Умею» – говорю я, так как, действительно, неплохо пою. Репертуар – все советские песни, а также Лещенко, Вертинский. Последние – от мамы, которая прекрасно поет.

Первый урок – русский. Приходит не учительница, а учитель. Худой и лысый. Глаза его удивительно похожи на глаза Сережи. Урок – неинтересный, но, наверно, нужный: грамотно писать следует. Второй урок – литература. Тут учитель Дмитрий Поликарпович преображается – вдохновляется. Что-то рассказывает о поэте Никитине. Читает наизусть стихи. Сережа тихонько шепчет: «Это мой отец».

Четвертый урок – география. Приходит молодая учительница – Надежда Дмитриевна. Тоже удивительно похожая на Сергея. Это его старшая сестра. Мать Сережи – учительница и директор начальной школы. В общем, семья учителей. Домой идем вместе – живем рядом. Приглашаю заходить. Сама не напрашиваюсь: девочкам не принято.

Дмитрия Поликарповича дразнят «Сёма – лысый». Сережка обижается: жалеет отца. Сам – невысокий, крепко сбитый. Короче – футболист. Учится хорошо, но математика дается трудно.

Идет война. В здании, построенном перед самой войной, куда должна была переехать Первая школа, – госпиталь. Школа взяла шефство над ранеными. Ходим помогать и развлекать искалеченных войной людей, писать письма. Серега обязательно берет гитару, и мы поем. Раненые особенно любят фронтовые песни. Не скупимся на эмоции.