Здравстуй товарищ !

«Не может наш человек к такому делу безразличным остаться. Что он меня — «старшой» да «старшой»… Нашел словечко, старается на своего походить… Как задержать этих? С наскока не возьмешь, — пронеслось в голове Гурьева. — У них два автомата, у нас — один карабин. Надо выйти и сообразить побыстрее, как быть»,

И он сказал:

— Ясно, товарищ майор. Спокойной ночи.

— Спокойной! — бросил тот.

— Майор — фальшивый! — вполголоса сказал Гурьев Федькову и Опанасенко, как только они вышли со двора и немного отдалились от калитки. — Федьков с карабином — к воротам. Опанасенко…

Но в эту секунду ворота кооператива распахнулись, и из них на площадь вырвалась пароконная повозка.

— Стой! — крикнул Гурьев, выхватывая пистолет, но повозка прогромыхала мимо и скрылась за углом.

«Упустил!» — ругнул себя Гурьев.

— Трофим Сидорыч! — рванулся Федьков. — На коней! В догон!

Но Опанасенко сокрушенно развел руками:

— Ихние кони — швыдче. Не догнать всё одно…

От примарии подбежал Матей:

— На гора! На страда! — он возбужденно махал руками, показывая куда-то в темноту.

— Ведите! — крикнул ему Гурьев, поняв Матея с полуслова.

Тот ринулся в проулок, Гурьев и солдаты — следом.

На бегу Матей успел объяснить: те, на повозке, убегают в горы, больше некуда. Сейчас по мостику на окраине переедут ручей. А дальше их путь пойдет вверх, петлей, по крутому склону вдоль ручья. А ручей — вот он, на задворках. Совсем близко. Пожалуй, можно успеть перехватить.

Пробежали проулок. Перемахнули через каменную ограду. Спотыкаясь не то о тыквы, не то о камни, путаясь ногами в ботве, промчались по огороду. В темноте впереди шумел ручей. Матей, что-то крича, вбежал в него. Гурьев не отставал. Холодная вода сразу хлынула в сапоги. Поскользнулся на каменистом дне. Падая, схватился за карман гимнастерки: не промочить бы партбилет и карточку Лены. Но устоял, не упал. Минутой позже они уже карабкались вверх, цепляясь за ветви, натыкаясь на колкие кусты.

Вот и дорога. Всё слышнее цокот копыт и грохотанье колес по камням.

Федьков выбежал на середину.

Повозка с громом налетела на него. Он кошкой отскочил в сторону. Всхрапнул распаленный конь — Федьков ухватился за узду. Но в ту же секунду его отшвырнуло, он упал, ругнулся.

Взвизгнули по камням колеса. Затрещали кусты. Один из ехавших сорвался и с воплем покатился вниз, к ручью.

Какими-то чудом удержавшаяся повозка мигом развернулась, помчалась обратно.

«Может, хоть этого настигнем!» — Гурьев, пробивая заросли, бросился вниз, в темноту, где глухо бурлил ручей. Федьков, в одно мгновение оказавшийся рядом, щелкнул кнопкой фонарика. Гурьев остановил его:

— Пулю приманить хочешь?

С треском продираясь сквозь кусты, сверху, пыхтя, спустился Опанасенко, за ним, возбужденно выкрикивая что-то, — Матей.

Держа пистолет наготове, Гурьев, присев, крикнул в темноту:

— Эй, выходи!

Несколько раз повторил он свой призыв без особых, впрочем, надежд получить отклик. И ответом действительно было только молчание. Да ручей журчал по-особому звонко, как он может журчать только в ночной тишине.

— Не успели их на месте защучить! — с досадой пробурчал Федьков, и Гурьев в этих словах почувствовал упрек себе.

Федьков предложил:

— Пальну-ка я вдоль ручья, по кустам.

Гулкие выстрелы раскололи тишину ночи. Но лишь эхо отозвалось.

Некоторое время выжидали: не хрустнет ли ветка, не стукнет ли камешек, не плеснет ли вода? Нет, все было тихо.

Искать в густой тьме, среди плотно сцепившихся кустов, было бесполезно. Да и едва ли тот, кого они хотели найти, остался поблизости.

— Что ж, вернемся! — поднялся Гурьев. Пытался утешить себя: те, трое, хотя и не пойманы, но разоблачены. Задержать их было не так-то просто. Но как все же обидно, что не удалось! Каких-то секунд, может быть, не хватило.

У примарии всё ещё слышался говор. Большинство селян, услышав выстрелы, от греха подальше, разошлось по домам. Но несколько человек — те, что похрабрее и полюбопытнее, — осталось. Среди голосов выделялся голос Илие; старик растолковывал что-то.

Гурьев и бывшие с ним подошли к крестьянам. Те сразу замолкли.

«Немногие же на площади остались, — отметил Гурьев, — а ловить — так всего один Матей с нами побежал. Мало ещё знают нас…»

— Скажите односельчанам, пусть спокойно идут по домам, — попросил он Матея. — А мы в кооператив заглянем. Осмотреть надо. Может, там ещё какие «майоры» окажутся.

Когда Гурьев и его солдаты уже входили во двор кооператива, их догнал Матей: он никак не хотел оставлять своих новых друзей.

Посвечивая взятым у Федькова фонариком, Гурьев прошелся по двору. Видно было, что недавние гости хозяйничали здесь бесцеремонно: всюду был рассыпан овес, валялись ведра, белели черепки.

Осмотрев двор и наказав Опанасенхо на всякий случай стоять на посту у крыльца и внимательно прислушиваться ко всему, Гурьев с Матеем и Федьковым вошел в сени. Матей зажег большой фонарь, висевший на стене, поставил его на ларь, в углу.