Здравствуй, дедушка Кощей!

– Выруби ты енту заразу, Федька, – жалобно попросил Михалыч. – Хоть один раз ори, хоть сто – всё едино.

– А, ну ладно, – радостно проорал я на весь лес и выключил браслет, спускаясь с небес на землю. – Уф-ф-ф… Бедные мои глазки… А сколько теперь ждать? А он услышал меня? Придёт?

– Услышал-услышал, – раздался густой бас сбоку.

Я подпрыгнул от неожиданности и уже в прыжке развернулся на звук с радостно замирающим сердцем:

– Дедушка Мороз?! Ура! Вот я знал, знал, что вы существуете! Ух, класс!

– Ну чего разорался-то, – недовольно протянул знаменитый Дед и повернулся к моему, надо сказать, тоже знаменитому деду. – Здорово, Михалыч.

– Здорово, Иваныч, – кивнул мой дед. – Дело у нас к тебе, по специальности, так сказать.

– Всегда дела, – вздохнул Дед Мороз и поправил концом посоха, меховую шапку. – Хоть бы кто просто на чай пригласил.

– Да это мы с радостью, дедушка! – снова заорал я. – Пойдемте к нам вниз и чаю попьём, а я вас еще и сгущенкой угощу!

– Вниз к Кощею? – удивился Дед, а потом повернулся к Михалычу: – Он у тебя всегда такой дурной или на дворе мозги смёрзлись?

– Вы чего? – обиделся я. – Я же просто чаю вам предложил…

– Сам пей, – отрезал Дед. – Мне от Кощея ничего не надо.

– Да при чем тут Кощей? Мороз Иваныч, я вас попросить хотел, не для себя даже. Придите к нам на утренник, а? Ненадолго так, чисто символически.

– И впрямь дурачок, – кивнул Михалычу Дед. – Чтобы я в Кощеев дворец пришел на праздник?!

– Да я же для детей стараюсь! Не к придворным же зову. Ну, сами прикиньте – куча детишек, праздник, ёлка, а Деда Мороза нет. Ну ладно вы с Кощеем не в ладах, но дети-то тут при чем?

– Да ладно, внучек, – дернул меня за рукав Михалыч, – пошли отседова. Ентот моралист старый, ни за что супротив своих принципов не пойдёт. Великий он, понимаешь? Величие ему глаза и застило пеленой. Кошенёнок малый у него на пороге от голода помирать будет, так он и пальцем не шевельнет даже. А почему? А потому что – не по правилам. Это кабы зайчик али белочка в лесу от мороза гибли, тут он поможет, ничего не сказать. А животинку малую выручить, али детишкам праздник устроить – шиш. Низзя. Пошли, внучек, пошли, зачем нам такие кудесники хреновы?

– Ну, ты чего, Михалыч? – обиделся Мороз.

– А, ничего. Иди-иди себе по своим делам. Вона Лукошкинской мелюзге подарки отнеси. Они же правильные, не то, что наша ребятня. Вот так от, внучек, детишки-то тоже оказывается разные прямо с рождения бывают. А я старый дурак, считал, что дети, они и в Африках – дети.

– Ладно тебе, Михалыч, – вздохнул Дед и повернулся ко мне: – Ты меня тоже пойми, Федор Васильевич – ну никак мне нельзя в Кощеевы владения. Узнает кто, не дай боги… Я же на стороне света, а тут у вас сплошное зло.

– Дети – зло?! – поразился я.

– Да, тьфу на тебя, Федька! – насупился Мороз. – Я тебе про Фому, а ты мне про Ерёму. Думаешь, мне детишек не жаль? Ещё как жаль! Люблю я ребятишек-то, подарками на праздник не обижаю, на улице снежку подкидываю, чтобы им играть веселее было… Просто – нельзя мне. Уж не серчай. И ты, Михалыч не обижайся, войди в положение.

– Ну-у… Ладно, – вздохнул я. – Понимаю. У каждого – свои трудности. Жаль, конечно… Дедушка Мороз, а может хоть Снегурочка к нам придёт?

– Одна?! – поразился он. – К твоим бесам?! Да ни за что!

Бесполезно. Я развел руками:

– Ладно, извините, что побеспокоили, Мороз Иваныч. Пойдём мы тогда. С наступающим вас!

– Хорошего Нового года, – пробасил он и вдруг спохватился: – А ну-ка стой, Федька! А ну-ка подь сюда.

Я удивленно пожал плечами и шагнул к нему, а он сбросил с плеча красный мешок и стал копаться в нём, приговаривая:

– А хорошо ли ты вёл себя в этом году, Феденька?..

– Ура! – перебил я его. – Подарки!

Вот, верил я, верил в Деда Мороза с самого детства и прав оказался!

Крепко прижимая к груди объемистый мешочек, я растроганно смотрел вслед исчезающему в белой метели Деду Морозу.

– Должок за тобой, Иваныч, – крикнул ему вслед мой дед, а зимний Дед не оглядываясь, кивнул.

– Ну и ладно, деда, – я погладил подарок. – Мы и сами как-нибудь обойдемся. Пошли?

А люк-то на Лысую гору, оказывается, только изнутри открывался. Не буду вам рассказывать, как мы полчаса плясали вокруг него, пытаясь поддеть топором, выуженным из безразмерного кошеля деда. Как скатывались с горы вниз по свежему снежку. Как материл Михалыч и меня, и Кощея, и Мороза, и всех, кого только припомнить смог. Хотя, при чем тут я, я так и не понял. И только когда я грохнулся сверху у ворот и словил себе на спину деда, только тогда дед замолчал. Правда, тут уже я заорал от боли и неожиданности, но кого такие мелочи волнуют? А потом, уже в Канцелярии, мы полчаса тыкали друг в друга пальцами, обзывали склеротиками и хохотали до слёз. Шмат-разум-то у меня в кармане был всё это время.

А в подарочном мешке были два картриджа для моего лазерного принтера и четыре пачки бумаги «Снегурочка». Вот, скажите – где Дед Мороз нашёл их тут?

Дела любовные, или О, спорт, ты – жизнь!