Здравствуй, друг! [СИ]

Даже сейчас, по прошествии стольких лет, отец не говорил, почему мама ушла от нас. Эта тема была и остаётся в нашем доме табу для обсуждения. А я ведь уже взрослый и имею право знать. Как-то раз попробовал настоять и расспросить его о маме, даже истерику закатил ― не помогло. Отец так на меня посмотрел, у меня прямо кровь в жилах застыла. А когда спросил: «Жива ли она хотя бы до сих пор?» ― он выдохнул, что не знает и думать об этом не хочет. А потом два дня со мной не разговаривал. Тоже мне, тайны мадридского двора.

В наше-то время и без его разрешения можно разыскать человека. Пока жива была няня Варя, я расспросил её о маме, но узнал очень мало. Мама была родом из Швеции, то ли училась здесь, то ли на экскурсии была, она точно не знала. Тогда они с отцом и познакомились. И звали её Мария Ларсен, имя, очень распространённое в Скандинавии. Большего сказать о ней няня не могла: ни откуда она родом, ни кто её родители.

Она и видела-то маму всего один раз в жизни. Говорила, что та была настоящей красавицей ― «снежной королевой», что бы это не значило в её представлении. Наверное, блондинкой с синими, как у меня, глазами. У отца волосы тёмные и глаза карие.

Они поженились шестнадцать лет назад и расстались через месяц. Потом мама уехала к себе в Швецию, чтобы внезапно вернуться и родить здесь. Отдала меня отцу и исчезла из нашей жизни. Официально они так и не были разведены. Да, с такими данными найти её будет непросто. Тут для поиска деньги нужны, и большие, а у меня их пока что нет. Но я терпеливый, подожду, когда-нибудь наступит и моё время.

Так, что-то я отвлёкся. Что ещё сказать об отце? Он очень меня любил, и я его в детстве просто обожал, и сейчас всё осталось между нами по-прежнему. А иначе как он выносил мои капризы и придурковатые скандалы, которые ему постоянно закатывал? Няня говорила, что я глупый эгоистичный подросток, а у отца ― бесконечное терпение, а, мол, терпение и есть любовь. Ну, не знаю… Может, он просто чувствовал вину передо мной за то, что не удержал маму? Да, я простодушно любил его, доверяя во всём, и не мог даже представить, сколько он от меня скрывал, держа в неведении. Что, в конце концов, обошлось мне очень дорого…

Что-то происходилос отцом в последнее время. Он сам на себя не был похож: подолгу смотрел на меня, молчал, не отвечая на простые вопросы, или говорил невпопад. У меня было чувство, что отец никак не решался о чём-то со мной поговорить, видимо, всё откладывал на потом. Хотя нерешительностью никогда не отличался, а с конкурентами в бизнесе был беспощаден.

А вчера он внезапно напился, никогда до этого его таким не видел ― измученным, с помутневшими от выпитого глазами, полными боли и отчаяния. Вечером, вернувшись домой, он схватил меня за воротник рубашки и притянул к себе, хорошенько встряхнув. Я растерялся, не зная, как себя вести, только бормотал: «Па, это же я, Сашка, отпусти, ты мне больно делаешь…»

― Сашка, какой ещё Сашка?

― Обычный, сын твой, забыл, что ли? Не умеешь пить, не берись!

Он удивлённо заглянул мне в лицо, склонил голову набок, как любопытная ворона и засмеялся пьяным смехом.

― Ты что-то путаешь, мальчик! У меня нет сына и никогда не было, отстань! ― он оттолкнул меня с такой силой, что я отлетел к противоположной стене и ударился о шкаф. За стеклом стояли смешные фигурки, привезённые им же мне в подарок. Я в них души не чаял. От удара стекло треснуло и разбилось на множество осколков. К моему ужасу фигурки посыпались на пол ― тонкие, изящные вещицы из фарфора падали, разбиваясь на части.

Это меня добило. В тот момент я не волновался о себе, о своей истекающей кровью руке, о голове, в которой шумело от удара. Застонав, я ползал на коленях по осколкам, стараясь собрать столько лет хранимые подарки отца. А тот смотрел на меня с непониманием и презрением.

― Немедленно брось эту дрянь, разве мужчина должентак себя вести? ― прохрипел он, нахмурив брови. Подошёл ко мне и, взяв за шиворот, как щенка, оттащил в сторону. А потом, потом… со смехом наступал на остатки моей коллекции, наслаждаясь хрустом фарфора под каблуками своих подкованных ковбойских сапог.

Чёрт! Ещё и сапоги напялил, он же их ненавидел и носил исключительно итальянские туфли. Да что с ним случилось? Я поднял голову, с трудом встал на ноги, выпустив из руки последнюю уцелевшую статуэтку, и проорал прямо ему в лицо:

«Ты кто такой? Куда дел моего отца? Он бы никогда со мной так не поступил…»

Закончить фразу я не успел, потому что мощная пощёчина сбила меня с ног, заставив мир вращаться. На миг у меня потемнело в глазах, слышался только раскатистый смех совершенно другого человека. Меня захлестнула волна гнева, сделав вдруг на удивление спокойным. Я встал и пошёл прямо на него. Что-то в моём взгляде этому человеку не понравилось. Он перестал смеяться и отступил назад.

― Эй, парень, ты что это задумал? Разозлился из-за каких-то цацек? Брось…