Зефирка для чемпиона

В этот момент мне безумно хочется бегать с Русланом каждое утро. И плевать на смешки окружающих, к чёрту похудение, я просто буду любоваться высочайшим божественным творением, как ценители искусства смотрят на картины и скульптуры.

Представляю, что поглаживаю мраморное изваяние по попе, и становится чуть легче.

«Да, Зефира, – утешаю себя, хотя сердце вот-вот выскочит из груди. – Это всего лишь совершенное творение небесного скульптора… Творение с серьёзным зажимом в ягодичной мышце. Да что же никак не расслабится, а?»

Накрываю бёдра тёплым полотенцем и облегчённо перевожу дыхание. Самое сложное позади. Широкую спину прохожу, мысленно смирившись с тем, что это человек реинкарнация бога. Помогает! И даже удаётся показать свой профессионализм.

Снимаю все полотенца и велю:

– Переворачивайтесь.

Ой. И с чего я решила, что самое сложное позади?!

Глава 21. Нечаянный вред и ненужный совет

Глава 21. Нечаянный вред и ненужный совет

«Благодарю тебя, дорогая вселенная, за то, что я убрала все полотенца, – зажмуриваюсь от ужаса и стыда. – Зачем я это сделала? Что он подумает?!»

Ведь надо было оставить хотя бы одно, прикрыть им ягодицы клиента. Я будто свихнулась, четное слово! Конечно, можно оправдать себя тем, что массаж я делала в основном детям и женщинам, и машинально убирала все полотенца, чтобы не мешали. Накидывала потом…

Хочу исправить неловкую ситуацию и хватаю одно из полотенец, как вдруг слышу глухой голос Руслана.

– Не буду.

Замираю в недоумении:

– Что?

– Не буду переворачиваться, – приподняв голову, он странно косится на меня. – Уходите.

– Я сделала что-то не так? – лепечу.

«Разумеется! – ору на себя внутри. – Всё не так!»

– Простите, – тороплюсь извиниться перед Аскеровым и делаю шаг, чтобы накрыть его «орешек».

– Уходите! – приказывает мужчина так резко, что я подпрыгиваю. – Быстрее. У меня…

Осекается и, чертыхнувшись, смотрит со злостью:

– Ногу свело.

– Ногу?

– Хотел сказать, шея затекла.

– Я помогу…

– Нет! – рявкает он, и я отдёргиваю руку. – Зефира, прошу вас. Уйдите немедленно, я справлюсь сам.

Во мне поднимается злость. На него. Зачем так? На себя… Почему я не могу всё сделать как следует? Ясно же, что увлеклась массажем и собственными чувствами, что упустила время. Перестаралась. Не справилась. А ведь Ложкин меня нанял только потому, что Аскеров уснул на пробном массаже.

Оказывается, это была не моя заслуга. Тогда он не спал ночь из-за лая собаки. А может и не одну! Потом важный матч и болезненный проигрыш. Да в такой ситуации и чемпион мира заснул бы сразу, как только принял горизонтальное положение.

А мне было так приятно услышать, что это из-за моего мастерства, что сейчас к глазам подступают слёзы. Кусаю губы, не давая им пролиться, и отступаю.

– Извините…

Натыкаюсь бедром на угол ящика и, тихо ахнув от боли, всё же начинаю плакать. Может, и Руслану было больно? Но он терпел, не желая признавать это перед женщиной? Он же чемпион. Или это из-за обещания прийти на сеанс? Не желал отступать и терпел, сколько мог? Внутренности будто кислотой обожгло.

– Я такая неловкая… Простите!

Бросаюсь прочь из кабинета и едва не сбиваю с ног администратора.

– Что случилось? – Таира округляет глаза. – Ты плачешь?

Не обращая на неё внимания, бегу дальше. Девушка что-то кричит мне вслед, а я не могу остановиться. Оказавшись на улице, прячусь за углом, боясь, что Аскеров бежит за мной.

«Как глупо! – прижимаясь к стене спиной, зажмуриваюсь и тихо всхлипываю. – Зачем ему бежать за Годзиллой?»

Вытираю мокрые щёки и замечаю скамейку, которую не видно из-за дерева. Иду туда и затаиваюсь, чтобы успокоиться. И почему я так близко к сердцу приняла то, что Руслан повысил голос? Вместо того, чтобы реветь, надо было спросить, когда я сделала ему больно и почему он промолчал.

Усмехаюсь, с горечью вспоминая, что как раз и пыталась это сделать, но лишь разозлила Аскерова ещё сильнее. Словно задела его гордость. А утром он был так мил со мной! И от этого воспоминания становится ещё хуже. Лучше бы и дальше оставался таким же высокомерным придурком, как при первой встрече. Тогда бы я не…

– Зефира? – Поднимаю голову и вижу Таиру, которая приближается ко мне, улыбаясь. Садится рядом и ласково улыбается. – Так и знала, что ты здесь. Знаешь, что это место прозвали скамейкой плача? Я тоже часто рыдала здесь.

Он протягивает мне платок и смотрит с сочувствием:

– Руслан на тебя накричал? Ты что-то сделала не так?

– Я не знаю, – беру платок и высмаркиваюсь. – Спасибо. Я постираю и верну.

– Дарю, – отмахивается она.

– Не хочешь брать вещь, побывавшую у Годзиллы? – кривлюсь я.

– У кого? – она округляет глаза. Слишком театрально, чтобы я поверила. – Что ты такое говоришь? Разве так можно о себе отзываться? Себя нужно любить и хвалить.

– Да было бы за что, – в сердцах отвечаю, вспоминая каждое движение.

Где я ошиблась? Почему не ощутила, что Руслану больно? Может, задела ушиб? Но свежих гематом или припухлостей не заметила. Мужчина казался совершенно здоровым.

«Или это старая травма?»