Зелье от чумы (СИ)

   - Я бочка с сельдью, - сухими растрескавшимися губами хрипло рассмеялся он. - Во мне много сельди... Нет, это тараканы... много тараканов... ползают, грызут меня... грызут...

   Стана чувствовала, как по её щекам текут слёзы.

   Двадцать пять лет назад её мать точно так же сидела у постели умирающего от чумы отца. У отца были бубоны, и был надежда, что он сможет выздороветь сам. Но он не выздоровел. И сейчас, двадцать пять лет спустя она, Стана, точно так же сидит у постели Радко в отчаянной и безумной надежде, что произойдёт чудо. Что на неё снизойдёт озарение. Или что Александр уже открыл противочумное лекарство, и почтовый ворон с рецептом уже летит сюда...

   - Так было... я маленький был, холерой болел... Тогда тоже... тоже... сельди... тараканы... Много-много...

   Стана отшатнулась от него и судорожно вдохнула.

   Холера... Как холера...

   Радко ведь ментальный маг. Очень слабый, но всё же. А ментальные маги чувствуют другие... разумы, если можно так сказать...

   Некоторые другие больные в бреду тоже говорили, что чувствуют себя напичканными червяками, или жуками, или другой какой-то живностью. И студент, сходивший в бордель и там подхвативший чуму, тоже перед смертью в бреду нёс что-то похожее.

   Стана поднялась на ноги, чувствуя, что её трясёт.

   А что если это не бред? То есть бред, но что если все, кто говорил подобное, были ментальными магами, пусть и необученными и нераскрывшимися? И действительно чувствовали в себе... других живых существ?

   Если чума - это не яд? Если чума - это мелкие животные, как глисты, только мельче? И холера - тоже очень мелкие животные... А лекарство от холеры есть...

   Стана на ватных ногах, чувствуя, что её бьёт мелкая дрожь, помчалась к себе в комнату и трясущимися руками схватила рецепт дорогого лекарства от чумы.

   Секвойные жёлуди... Да нет же, нет! Не они, и не белая водоросль здесь главное вещество, а моровые грибы! Плесень! Плесень здесь главная! Всё остальное... Вёх убивает частички водорослей, которые часто там встречаются. Мозг анчутки усиливает противовоспалительные свойства. Жёлуди, белая водоросль и кости летучего мьера при такой обработке - это питательная среда для моровых грибов, а не противоядие! Толчёный жемчуг оттягивает на себя яд секвойных желудей!

   Стана схватила этот рецепт, рецепт Флориана и помчалась в лабораторию, по дороге сбив кого-то, даже не заметив кого. В лаборатории были все алхимики и пан Сокол, напитывавший магией очередной кувшин зелья. Когда она влетела в лабораторию, по её всклокоченному виду и безумному взгляду все сразу решили, что Радко умер. Стана, поняв, что они думают, помотала головой:

   - Рецепт... - она бросилась к столу, схватила перо, обмакнула его в чернильницу, но поняла, что её руки трясутся так, что она писать не сможет. - Ржегуше, - она посмотрела на свою ассистентку и протянула ей перо. - Пиши!

   Ржегуше посмотрела на неё с опаской, а потом перевела неуверенный взгляд на главного алхимика. Тот тоже смотрел на Стану с сомнением, однако кивнул Ржегуше:

   - Делай, что она говорит.

   Девушка взяла перо и лист бумаги. Стана положила на стол оба рецепта и принялась диктовать:

   - Значит, плесень - чёрная гниль или микота... нет, микоты здесь нет, - она пробежалась глазами по рецепту Флориана. - Пиши аспергий. Потом... Пан Горазд, - она подняла воспалённые глаза на главного алхимика, понимая, что думать уже не в состоянии, - что входит в питательную среду для аспергия?

   Главный алхимик бросился к полке за справочником.

   Радко уже не приходил в себя, то метался в горячке, то лежал неподвижно в прострации, иногда начинал бредить про тараканов в себе, гулей, болото, но постепенно его речь становилась всё менее разборчивой. Стана при малейшей возможности бегала к нему, вливала обеззараживающее зелье, обтирала мокрым полотенцем, только чтобы протянуть его эти сутки, сколько должно было готовиться зелье. Потом опять бежала в лабораторию и смотрела на стеклянные чашки, в которых настаивались чёрная гниль и аспергий, на пана Сокола, который напитывал их природной магией, чтобы ускорить рост, потом опять бежала к Радко. Её уговаривали поспать, но Стана, хоть голова уже не соображала после бессонной ночи, понимала, что уснуть не сможет. Главный алхимик пытался уговорить её выпить хотя бы укрепляющее, но она отбивалась, боясь, что под видом укрепляющего ей подсунут снотворное. И снова бежала к Радко, потом опять в лабораторию...

   Зелье было готово утром следующего дня. Стана хотела сама напоить им Радко, но главный алхимик не дал, сказав, что боится, что она разольёт. Стана, не спавшая уже двое суток, смотрела, как лекарь поддерживает Радко голову, а главный алхимик вливает тонкой струйкой - чтобы и не пролить, и чтобы он не подавился. А потом сидеть около него - и ждать, ждать, ждать...