Зеленая расческа

Оскорбленная женщина из всего сказанного уловила только одно, художник говорит об их, казалось бы, общих семейных делах как посторонний, даже напоминает, что у нее есть муж и отец ее ребенка, которому и следует ломать голову над тем, что случилось. А подумал ли он о том, что муж знает или будет знать, что она открыто живет с ним, выхоленным пижоном. Это уже сверхнахальство. Она круто повернулась к нему и, задыхаясь от злости, закричала?

- Вон!!! Вон отсюда!

Художник обиженно поджал губы, передернул плечами, все еще не веря, что она говорит всерьез.

- Сию же минуту, негодяй! - подтвердила Зоя Ильинична, показывая на дверь.

Ничего не оставалось делать, как подчиниться. Ведь она здесь хозяйка. И художник молча ушел. Даже дверью не хлопнул.

Расстроенная женщина осталась одна в пустой квартире. Почти без чувств опустилась на диван. Мысли путались. Никогда в жизни у нее не было таких критических минут. Она уткнулась лицом в подушку и расплакалась...

Спустя полчаса щелкнул замок, и в квартиру робко вошел художник. Не глядя на Зою Ильиничну, он достал из-под кровати свой объемистый чемодан, поставил у двери. В прихожей зашуршали старые картины.

Но странно и отходчиво женское сердце...

- Все от меня отвернулись. Даже и ты, Фред. Неужели я такая плохая? Зоя Ильинична стояла в проеме двери.

- Я этого не говорил. Но ты меня гонишь...

- Не оставляй меня одну. Мне так тяжело.

- Хорошо. Я тебя понимаю. Но ты должна прислуч шаться ко мне. Я советовался с умными людьми, да и сам так думаю... Вовку надо отправить или к отцу, или - тут он замолчал.

А через пятнадцать минут она трепала его по щекам и допытывалась:

- Скажи, где ты был эти полчаса и к кому собирался идти с вещами?

- Был в магазине. А вещи и сам не знаю, куда бы отнес. Вероятно, в камеру хранения пока.

- Врешь. Я знаю, куда ты нацелился. К Октябрине, - повысила она голос, вставая с дивана. - Я не хочу, чтобы она к нам заходила!

- Ваше дело. Вы, кажется, подруги.

- Были подругами...

8

Официально, если не считать короткого разговора с Бадраковым, допрашивала Володю девушка, лейтенант милиции Распо-пова. По своей наивности Володя считал, что ему здорово повезло со следователем. Девушка, конечно, не будет кричать и ругаться. Сказать ей, что кражу совершил один, - она и запишет. А ребят выдавать не следует. Перед уходом "на дело" он дал им клятву в случае провала не называть их фамилий и даже отрицать знакомство. Интересно, как милиция узнала, что он участвовал в краже. Ах, эта проклятая расческа. Но там ведь было всего три буквы...

Прежде чем приступить к допросу, следователь позвонила по телефону и попросила, чтобы к ней зашла Людмила Александровна.

- Он несовершеннолетний, без вас я не могу допрашивать, - сказала она и резко положила трубку.

Пришла пожилая женщина в форме капитана милиции. Сурово сдвинув брови, она осмотрела Володю с ног до головы и сказала, как отрезала:

- Этот к нам никогда не попадался.

Следователь с сожалением посмотрела на Володю, вздохнула и промолвила в сторону женщины-капитана:

- Господи, что это будет? Дети начинают воровать.

Я бы на месте законодателей первым делом родителей привлекала к уголовной ответственности за такое дурное воспитание.

- А при чем здесь родители, если воровал я? Они об этом не знали.

Володя и впрямь напугался, что за его дело могут привлечь мать.

- Конечно, есть ли время узнавать, ведь они по самые уши заняты устройством своих личных дел, - с иронией заметила капитан.

В кабинет вошел Бадраков. Он молча поманил к себе пальцем Распопову. Следователь легко поднялась, подошла к нему. Разговор происходил шепотом, и Володя не мог ничего услышать. "Наверняка любезничают, - подумал он, слегка поворачивая в их сторону голову, - а у нее есть муж, и где он, в армия или дома?

Вот так на работе они и сближаются, как моя мать..."

Дверь кабинета вдруг растворилась. В коридоре Володя увидел сидящего в своем помятом плаще Игоря Щетинина. Взгляды их встретились. Володя видел, как Игорь слегка подмигнул ему левым глазом и показал сжатый кулак. Этот жест следовало понимать как сигнал к молчанию. Мысль о том, что его могут посчитать предателем, терзала.

Не отдавая отчета в своих действиях, Володя привстал со стула и громко проговорил:

- Игорь, я вас не выдал!

Лицо Щетинина стало пепельно-серым, он поморщился. Дверь закрылась.

Синелопов обнаружил, что он опять остался в кабинете с двумя женщинами. Следователь спокойно усаживалась на свое место. Женщина-капитан улыбалась вовсю: "Тоже мне, конспиратор!"

С первых же минут допроса Володя почувствовал, что следователь не так проста, как ему показалось. Она с таким мастерством задавала вопросы, что отвечать на них приходилось сразу, не задумываясь. И соврать при таких вопросах было очень трудно. Он и не заметил, как стал рассказывать то, о чем и не думал говорить.

- Да, парня, что сидел в коридоре, зовут Игорь Щетинин. Познакомились на голубятне у Генки Баклушина. Голубятня во дворе, над сараем, где лежат дрова.