Зеленая расческа

- Тоже мне мужик! Но пил, так надо учиться пить. А натурщица не плоха, правда? - прищелкнул языком Чувахин.

- Какая еще натурщица? - не понял Володя.

- Ну, эта, Октябрина. Я ее знаю, она напротив нас в сером доме живет, а работает натурщицей, - продолжал Борька, берясь за тонкую ножку рюмки и оглашая компату заливистым смехом. - И знаешь, в чем смысл ее работы?

- Не знаю и знать не хочу.

- А чего краснеешь?

Такое заявление совсем расстроило Володю. Он машинально потянулся к рюмке, молча чокнулся с Борькой и выпил все до дна одним махом. У него захватило дыхание, будто кто-то невидимый сжал клещами горло и но давал возможности втягивать воздух в легкие.

Закатив глаза под лоб, он ошалело смотрел перед собой, пе соображая, что с ним произошло и что следует делать в подобных случаях. А Борька Чувахин ударил его своей тяжелой ладонью по спине и сунул под нос хлебную корку.

- В себя, в себя тяни, - поучал он, озорно улыбаясь.

А когда Володя со слезами на глазах принялся часто дышать, подал ему стакан с лимонадом.

- Ну, вот и проходит. Потом совсем хорошо станет.

А ты прикидывался травоядным: "не могу", "не хочу", - передразнил Чувахин.

В тот же вечер, поддавшись уговорам Борьки, Володя выпил еще полрюмки водки.

Вспыхнувшая недавно тревога за мать улеглась, и он подумал о ней, как о самом дорогом и близком ему человеке на свете, а эта натурщица Октябрина была просто красивой женщиной. Мало ли что она раздевается в мастерских... Это искусство... Вскоре он почувствовал, что засыпает.

Причина охлаждения родителей друг к другу Володе была неизвестна. Поэтому после своего дня рождения он стал ревниво относиться к каждому, как ему казалось, подозрительному поступку матери. Зоя Ильинична часто уходила из дома по вечерам, ссылаясь на неотложные дела. То ей нужно было идти к портнихе, то ехать на вокзал провожать в отпуск знакомых, а в большинстве случаев она вообще не считала нужным сообщать сыну, куда и зачем уходит.

Это было в порядке вещей, и упрекать ее он был не вправе.

Почему-то теперь он начал подозревать, что мать всегда скрывала от него действительную цель своих вечерних отлучек из дома.

Оц сделал также неожиданное открытие: мать совсем перестала контролировать его поступки. За последние полгода она ни разу не поинтересовалась его учебой в школе, не спрашивала, как и с кем он проводит свободное время, какими мыслями живет.

Даже когда Володя в день рождения впервые за свою жизнь выпил полторы рюмки водки и опьянел, она этого не заметила...

4

Борька Чувахин, с которым Володя особенно сблизился после своего дня рождения, познакомил его с одним интересным парнем, Генкой Баклушиным. Генка был заядлым любителем птиц. Жил он по соседству с Борькой. Во дворе его дома, над дровяным сараем, калапчой возвышалась дощатая голубятня. Отделенная перегородкой от вольера для голубей, каморка являлась своего рода штабом Генки. Здесь он встречал покупателей и выносил им напоказ голубей. Нередко он и сам покупал птиц у неизвестных ребят. Володя стал часто заходить сюда, составляя компанию Борьке. Вместе они кормили птиц.

Изредка, после удачной продажи голубей, Баклушин приглашал ребят в каморку и говорил:

- Ну, мальчики, за сизокрылых!

В первое время Володя наотрез отказывался от угощения. После того вечера, когда Чувахин заставил его выпить, он не переносил даже запаха спиртного.

Однажды Баклушин принес бутылку красного вина.

С умыслом или по неосторожности, он сорвал этикетку и сказал ребятам, что это импортный морс. Володя выпил маленький стаканчик. Горьковато, но ничего. Он уступил просьбе товарищей и выпил второй. И опять, как в день рождения, перед глазами поплыли окружающие предметы. Он не мог сидеть и повалился в каморке на старый топчан. Дощатый потолок начал переливаться радужными цветами. Глаза закрылись, но он отчетливо слышал, о чем говорят ребята. Баклушин с Борькой допивали вино. Видимо, рассчитывая, что Синелопов уснул, Генка спросил у Бориса о родителях Володи.

- У него отец офицер, подполковник, - сообщил Чувахин, - служит где-то на Дальнем Востоке. А мать работает экономистом на заводе, недалеко от бань...

- Слушай, я же работал там в прошлом году, - прорвал Баклушин. - Его мать не Зоей Ильиничной зовут?

- Да. Она такая красивая.

- Теперь знаю, - утвердительно ответил Генка. - Она с нашим инженером, Анатолием Григорьевичем, романчик крутила. Он с женой из-за нее разошелся.

И этот подполковник был на заводе в прошлом году.

Пронюхал об их связи, ходил в партком. Сейчас инженера уволили, спился окончательно. Вот они, какие дела...

Володя не поверил своим ушам. У него вспыхпуло желание вскочить с топчана, дать оплеуху наглому Баклушину, закричать: "Неправда! Моя мать хорошая! Вы клевещете!" Но руки и ноги отказались подчиниться.