Зеленая стрела удачи

— Я надеюсь, что военные тоже внесут свою лепту. Хотя, конечно, испытания, ими проведенные, возмущают чувство справедливости. Все надежды сейчас обращены на Руссо-Балт.

Нагелю было известно, что в Порт-Артуре испробовали автомобиль в условиях полевой службы. Выбрали французскую модель «панар-левассор», а может, даже и не выбирали вовсе, просто подвернулся этот автомобильчик, и начали с его помощью таскать артиллерийские орудия, ничуть не задумываясь, что в каждой пушке три тонны, а в том «левассоре» всего 14 тормозных сил. Он по артурским дорогам еле четырех пассажиров вез. К тому же ни путей, ни персонала не подготовили, — где уж в военных условиях! — но заключение вынесли категорическое: автомобиль средство ненадежное и на лошадях возить артиллерию удобней во всех отношениях.

Это мнение военных испытателей Нагель сообщил инженерам для улюлюканья. И не ошибся.

— Наши могут...

— Господа, в какой стране живем.

— Вот вам в Москве ногти стригут...

Вспорхнув со своего места, Цецилия Михайловна подошла к Нагелю и благодарила его за счастливое известие о инициативе Руссо-Балта. Затем разговор начался общий, и стало очень шумно. Но каждый считал долгом подойти к Андрею Платоновичу, пожать ему руку, сказать несколько добрых слов или просто улыбнуться. Наконец, настала Митина очередь. Нагель раскрыл объятия:

— С приездом, мой друг! Давно ли в первопрестольной?

— Только приехал, — поспешил стоявший рядом Кирюша.

— Что Поттера? Уговорили?

— Он согласен.

Как удачно начинался для Мити тот год! Это ж просто страшно подумать, как удачно! Но природа требует равновесия, так же как не терпит пустоты. Радости сменяются горестями по синусоиде или по какому иному закону, у каждого по-своему. Он об этом тогда не думал, он верил, что мелькнула ему зеленая стрела удачи. Заискрило на горизонте, заискрило, и отныне жизнь засияет воплощенной мечтой. Эх, Митя, Митя, не рано ли?

Нагель спешил в Петербург. Осенью он собирался быть в Москве. За это время Андрей Платонович должен был съездить в Ригу и выхлопотать для Мити должность на Руссо-Балте в новом автомобильном отделе, где будет работать Поттера.

— Кстати, не поступало никаких телеграмм о нашей эскадре? — поинтересовался Нагель.

Ему ответили:

— Плывут.

— Долго им еще плыть!

— Предчувствие у меня, — сказал Кирюшка, — все скоро кончится победой. Япония на грани. У нее ресурсы исчерпаны.

— Вашими бы устами!

— А в газетах есть какие-нибудь сообщения, я сегодняшних газет не видал?

— Нет. Все по-прежнему. Отдыхаем после Мукдена. Окопались. А в Питере у вас бастуют. Вот и все новости.

— Как же это далеко...

— Что далеко?

— Корабли наши.

6

В человеческом смысле у машины нет индивидуальности. У машины нет личности. Нет характера. У нее есть тип, модель, год выпуска. И в принципе, если имеется один опытный образец, то можно изготовить сколько угодно копий.

Однажды прочитал я рассказ. Фантастический. Рассказ о том, как электронно-счетная самоусовершенствующаяся машина полюбила другую машину, подобную себе. Приятно ей было, когда рядом шелестит перфокартами ее избранница, вся такая новенькая, ладная. И работалось легче, когда новенькая пощелкивала рядом своими контактами. Там была какая-то любопытная интрига, и кончалось все очень смешно, но оставалось тягостное ощущение растерянности и грусти. Жалко было ту машину, и себя жалко и хотелось не верить, что такое может быть, нелепость такая: машина машину любит и ревнует, это даже уж не фантастика, а абсурд, так я решил было, но вдруг вспомнил... Однажды со мной произошел случай, совершенно не поддающийся законам здравого смысла.

На станции техобслуживания нужно было привести в порядок автомобиль. Приехал па Варшавку. Выехав из дома чуть свет, я оказался далеко не первым. Кругом стояли такие же частники на ремонт, на кузовные работы, на техобслуживание и еще кто знает на что. И все в суете. Туда, сюда. Ничего не ясно! «Кто на мойку последний?» — «Я на мойку. Был я...» — «Вы за одиннадцать—семнадцать! За зеленой!» — «Нет, я раньше! Я за корридой». Коррида — это цвет такой, раздражающий быков. Песок и кровь. — «Куда прешь? Инвалид, да? Инвалидам без очереди, а ты?» — «Я — мать-героиня», — говорит бородатый дядя.

Наконец, в синих сумерках очередь приобретает упорядоченное движение. Падает снег. Рядом по Окружной автомобильной дороге, таща за собой белые холсты, проносятся огромные грузовики «Совавтотранса». Светлеет.

И вот помыв свою машину, я поставил ее на линию ТО.

За стеклянным барьером по этой линии медленно двигались автомобили «ВАЗ». Беленькие, красненькие, зелененькие, совсем новые и уже поездившие по дорогам, с потертой эмалью и вмятинами па крыльях. Моторы их урчали, ревели, «троили», и под высокими сводами в бензиновом чаду время тянулось ужасно медленно. На желтом кафельном полу блестели пятна машинного масла и талого снега, принесенного на ногах.

Прошел час. И два часа. И три. Я ждал. И вдруг в этом сложном гуле из тысяч составляющих услышал свой автомобиль!

Это неправдоподобно!