Зеленый фронт (СИ)

  - Сэр! Вот он, вот он! - второй пилот дернулся головой вверх, провожая взглядом серую молнию истребителя. - Это русский, сэр! Этот русский нас поджарил! - тяжелый бомбардировщик, слушавший руля все хуже и хуже, с трудом ушел с траектории огня; из кабины были прекрасно виды сверкающие трассеры пулеметных снарядом. - Ха, получил! - второй пилот дико взревел от восторга, когда откуда-то сверху на одинокий и не понятно как уцелевший советский истребитель свалилась пара Р-39-ых «Аэрокобра» с опознавательными знаками «Серебряных крылышек». - Давайте парни! Дави его! - круговерть воздушного боя завертелась буквально в нескольких сотнях метрах перед ними. - Да, да! - зажатый советский истребитель крутил невиданные петли, чудом уходя от пушечных очередей.

  Искалеченный бомбардировщик с трудом держал курс, то и дело рыская носом и проваливаясь вниз. Штурвал лягался словно настоящий бык и оба пилота прилагали все силы, чтобы самолет не сорвался в штопор.

  - Командир, мы лишились правого двигателя! - побледневший второй пилот проводил глазами отлетавшие от одного из двигателей куски металла. - Надо избавляться от груза и поворачивать, - полковник сидел, вцепившись в руль, и ничего вокруг не замечал. - Сэр, мы не дотянем! Наша малышка не выдержит эти чертовы 9 девять тысяч фунтов, сэр... Сэр, вы меня слышите?

  В-29-ый взбрыкнул в очередной раз и машина рухнула вниз — на землю, где на десятки километров не было ни городов ни поселков, а только густой и труднопроходимый лес... В кабине все смешалось — вопли обезумевшего капитана, летавшие куски пробитой обшивки, капли стекавшей крови радиста. Оставшиеся двигатели дико ревели, не справляясь с нагрузкой.

  - Стоять! - второй пилот, отталкивая сидевшего рядом полковника, пытался дотянуться до рычага сброса основного груза. - Р-р-р! - из его горло вырвалось подобие рычания, локоть капитана со всей силы саданул его в грудину. - Не трогай..., - его голос перешел на сип.

  Вывернувшись неимоверным узлом, второй пилот все-таки успел ударить по рычагу в тот момент, когда разваливающийся на части самолет начал сваливаться в неконтролируемое падение. Продублированная система сброса, не смотря на все повреждения машины, сработала штатно — захваты с легким клацаньем освободили огромную сигару. Едва смертоносный груз покинул самолет, как его сильно подбросило вверх, словно своей ладонью великан чуть подтолкнул погибающий бомбардировщик вверх, в небо. Нос многотонного гиганта взметнулся вверх, двигатели взревели с новой силой. Казалось, освободившаяся машина, вновь обрела свою стремительную мощь.

  - Боже мой, боже мой..., - шептал второй пилот, не веря в спасение. - Боже мой..., - он из всех сил тянул штурвал на себя, продолжая как мантру поминать бога. - Боже мой...

  От толчка, бросившегося бомбардировщик в вышину, развороченное тело радиста сорвало с места и забросило в хвост самолета. Сорванные с головы наушники, растянувшись на толстом проводе, болтались в воздухе. А в их головках летел практически не слышный голос:

  - Я …. горю, горю! Я, Красный! Я, Красный! Самолет подбит, самолет подбит!

  122

  Огромный, на сотни километров вокруг, лес страдал от мучительной боли. Когда-то покрывавшая его зеленая с золотистыми переливами кожа сползала на землю клоками. От блестевшей на солнце капельками росы листвы ничего не осталось. Почти вся она, коричневая, черная, сморщенная и перекрученная в замысловатые спирали лежала на земле, едва прикрывая страшные язвы пожарищ.

  Он, словно живой человек, еле слышно стонал, когда боль становилась нестерпимой. Тогда в могильной тишине, которую казалось навсегда покинули птицы и звери, начинали с гулким хрустом лопаться стволы деревьев. Они резко выстреливали в стороны острыми древесными осколками, обнажая свое нутро. Сколы древесных исполинов были совершенно безжизненными — трухлявая сердцевина без единого намека на влагу, ломкая словно стекло кора...

  Лес сопротивлялся из последних сил. Он хотел жить... И каждой своей обгоревшей веткой, словно обожженной рукой, он изо всех сил цеплялся за Жизнь.

  «... Андрей с трудом открыл глаза. Через хлипкую преграду - сеточку ресниц — в его глаза ударил нестерпимый свет. Он застонал и рукой попытался закрыться от света.

  - Больной, не шевелитесь! - вскрикнул негодующий женский голос и одновременно кто-то твердо взял его за руку и опустил ее на кровать. - Вам нельзя шевелиться! Вы меня слышите?! - на глаза легла слегка влажная повязка и его глаза накрыла долгожданная темнота. - Больной?

  - Что со мной? - он с трудом пошевелил губами и ужаснулся, когда услышал свой скрипучий голос. - Сестра?

  - В больнице ты, касатик, в больнице, - в голосе отчетливо слышались жалеющие нотки. - Лежи - лежи! Нельзя тебе еще двигаться, - рядом скрипнул стул, по-видимому, медсестра села рядом с ним. - Лежи... Вот.

  - Что со мной случилось? - Андрей никак не мог понять как он здесь оказался. - Вы меня слышите? Сестра? Что со мной?

  Его волосы нежно взъерошила теплая ладонь. Потом она же поправила сползающую с лица повязку.