Зелёные глаза

В углу несколько сухих поленьев, в печке полно мусора. Вот что немного расслабит мои нервы. Огонь. Да и на душе спокойней. Дым всё же. В случае чего припалю этой шельме хвост. Пусть наших знает.

Летний дневной зной резко меняется ночной прохладой. Пелена белого тумана, словно сон, окутывет землю. Я продолжаю слушать. Какой-то нерв обнажился во мне после сегодняшней гостьи. Жаль, что не курю. В такие секунды не помешало бывыкурить штук десять сигарет из крепкого табаку. Может, все мои волнения и страхи не стоят ничего. Ведь я же не в городе. А здесь свои законы, их надо только понять.

Печка начинает отдавать тепло. Сижу напротив открытой топки, потягиваю из кружки горячий чай. Чай, приготовленный на печке, во сто крат вкуснее, чем на газе. Запах липового цвета делает мой напиток божественным. Может, не всё так плохо. Удивительно, но нет ни одного комара. Природа вокруг как-то резко изменила свое лицо. Может, с сегодняшнего дня лето сменилось осенью?

В домике от печки стало тепло. Сижу на крыльце и чувствую спиной приятный тёплый дух, уходить с крыльца совсем нет желания. Уже брезжит рассвет. Коротка летняя ночь. Я всё ещё на посту. Где-то на чердаке нашёл огромный берёзовый кол. Вбил в него несколько хороших гвоздиков. Короче, ба-га-ра! Теперь Меня голыми руками не возьмёшь.

Проснулся от невыносимой жары. Лицо мокрое. По спине кто-то ползает. Уже день, и почему-то я под кроватью. Наверное, ночью подумал, что под кровать она не полезет. Вот до какого унижения приходится доходить ради спасения собственной шкуры. Зато я жив! Надо начинать новый день и новую жизнь. Где там тигры и медведи?! Осматриваю своё оружие. Этим только блох в шкуре медведя гонять. Но все равно спокойнее. Умышленно задеваю ведром землю и кусты. Пою как можно громче. Со стороны, псих да и только.

Ух ты! У ручья на сырой земле хорошие отпечатки лапок моей вчерашней гостьи. Неужели пить захотела, милая? И куда же она потом пошла? Свеженькие следы. Даже от когтей кусочки земли лежат. Мокрые подушечки величиной с детскую кастрюльку. Стою, как вкопанный. Нутром чую, где-то рядом. Может, не возвращаться. Дунуть, что есть мочи. До Чернобаевки восемь километров. Плёвое дело. Хоть с легендарным хозяином познакомлюсь. Пусть и рассказывают про него всякое, но Чернобаев всё же лучше, чем эта.

Тихо-тихо, гусиным шагом, оказываюсь у дома.

Да что я, в конце концов! Хотела бы съесть, давно бы уже облизывалась. А может, от меня красками воняет? Может, звери не переносят этот запах? Да она играет со мной!

Давно не виделись!

Тигрица, как и должно, стоит на том самом месте, где я только что набирал воду. Усы блестят, а глазищщи-то!

Бедные мыши. Они каждый день в страхе живут, а я в них сапогами. Надо бы им хлебушка на ночь бросить, если до вечера доживу.

Посмотрев в мою сторону, хозяйка вышла на сухое открытое место и резко завалилась на спину. Перевернувшись с бока на бок несколько раз, она вдруг резко вскочила и сделала несколько огромных прыжков в мою сторону. Такого я и ожидать не мог. Какой же я наивный! За секунду зверь пролетел двадцать метров и замер, как вкопанный. Только глаза и длиннющий хвост, кончик которого всё время в движении.

Стою, не шелохнусь, пытаюсь отыскать в себе последние капли мужества. Смотрю, не моргаю прямо на кончик носа, как учил дядя Боря. Медленно, как в кино, зверь подбирает под себя лапы. Глаза маленькие и тоже почему-то желтые.

Всё. Допрыгался. До домика метров пять, а ей на два прыжка. Такой резвости я и у домашних кошек не наблюдал.

Сделав один прыжок в мою сторону, она развернулась и лениво пошла в заросли полыни.

Последние силы покидают меня. Ведро выскальзывает из руки и с грохотом падает на землю.

Вот это демонстрация силы. Теперь я знаю, кто в лесу хозяин, а кто гость.

Я чувствую, что постепенно начинаю сходить с ума. Страх неожиданно сменяется идиотским весельем. Плюю на всё, беру ведро и во второй раз иду к ручью. Чтобы погибать с музыкой, пою песню и в такт мелодии, шагами, какими ходят на горшок, лечу обратно к дому. Вот и вчерашний подарок.

На крыльце аккуратно полеживает парочка вчерашнего гостинца.

Ну, спасибо!

Газ в баллоне есть. Варим еду. Кушаем. Спим. Завариваем чай. Пьём при вечернем закате. Всё! Я уже больше ничего не боюсь и ничему не удивляюсь, даже если в какое-нибудь утро проснусь с ней в обнимку. Может, она во мне родственника нашла. Разве что мои зелёные глаза, да родился в год тигра. А что? Над этим стоит поразмышлять. Осталось смастерить удочку – и на речку. А Чернобаев пусть катится ко всем чертям, когда у меня такая подруга завелась. Чуть ли не роман. Как в сказке Киплинга.

Вспоминаю про фотоаппарат. Вот это сенсация! Вот это фоторепортаж! Конечно же, разбивать его о зубы своей крошки я не стану. Он свое еще послужит. Сделаю целую выставку в институте. Студенты лопнут от зависти. А там, глядишь, и в журнал «Юный натуралист». Это дело надо обмыть. Залежалась в сумке фляжка с огненной водичкой. Ей-богу, залежалась, не скисла бы.