– Я вышел на след ячейки, – произнес Савицкий тоном простым и обыденным.
И рассказал: во время профилактического выборочного осмотра индивидуальных камер хранения среди пятнадцати разрешенных килограммов личных вещей одного из анабиозников была обнаружена вещь запрещенная… Крохотная, практически невесомая, – тоненькая пластинка микрофлэши.
– Чего там только не было… И классические труды основоположников, и новейшие писания теоретиков неокоммунизма, и несколько работ, о которых я даже не слышал. Плюс масса прикладного материала: методы вербовки и противодействия силовым структурам, инструкции по созданию бомб из подручных материалов, методики анонимной агитации через корабельную локалку… И прочее, и прочее, и прочее. Не только мы взяли с собой всю сумму человеческих знаний.
– Почему я об этом не знал? – спросил Воронин.
– Вы разбудили владельца микрофлэши? – почти одновременно спросил Залкин.
Савицкий ответил в строгой последовательности:
– Для подобных случаев у меня имелась особая инструкция, и выполнена она точно и скрупулезно. Информирование кого-либо на борту «Ковчега», без исключений, инструкция прямо запрещала, – до тех пор, пока ячейка не проявит себя. Владельца микрофлэши мы, разумеется, разбудили и допросили. Только он оказался не владельцем… Кто-то воспользовался его сумкой для провоза контрабанды. Стали работать с кругом его знакомых, кое-что нащупали, но… В общем, не закончили. Гагарин замолчал раньше.
– Понятно… – задумчиво протянул Воронин. – Так что с «Андреем»?
– Будем опять-таки действовать строго по инструкции. По
Воронин взял из рук Савицкого тоненький, почти невесомый лист планшета, быстро прокручивал список. Некоторые фамилии оказались знакомыми…
– Подожди-ка, – сказал генерал. – Захарин… Ведь это историк, кажется? Реконструктор? Он-то тебе зачем при зачистке Гагарина?
– У этого историка имеется удостоверение полковника ФСР, – улыбнулся Савицкий. – Правда, в удостоверении значится другая фамилия, но фото именно его.
– Понятно…
Генерал прокрутил список до конца. Марсианин навис сзади, заглядывал через плечо. Воронин не возражал против такой бесцеремонности, чего уж теперь.
Однако… Три с лишним сотни фамилий. Куда столько? «Андрей Первозванный» примет на борт двести человек. Если хорошенько потесниться, учитывая, что рейс предстоит короткий, – двести пятьдесят.
Савицкого прямо заданный вопрос не смутил.
– Здесь мне тоже нужны люди, – пояснил он. – Глупо думать, что они никого не оставили на «Ковчеге», что затеяли все лишь с опорой на Гагарин.
– А это что за список? Второй, коротенький?
– Это наши будущие «фермеры». Санкционируйте заодно и их, чтобы дважды не тревожить специалистов по анабиозу.
– Подожди, подожди… Стрижов… Это не тот, который…
– Тот самый, – ответил Залкин вместо Савицкого. – Остальные – того же поля ягоды.
Стрижов был арестован ФСР за несколько месяцев до Исхода – за злонамеренный слив в СМИ. Слитая информация грозила стать самой настоящей бомбой: оказывается, программа «Завтрашний день наших детей» во многом была надувательством. Далеко не все генные материалы, активно сдаваемые населением, отправлялись к звездам. Большая часть отправлялась прямиком в канализацию. Новое человечество предполагалось создавать, минимизировав риск всевозможных генетических отклонений. Инфобомбу кое-как обезвредили, утопив в «белом шуме», в преднамеренных ложных сливах, легко опровергаемых. А Стрижова и его подельников, значит, назначили на роль подопытных морских свинок.
– У нас лежат документы с их согласием на участие в рискованных экспериментах, – успокоил Залкин. – Все формальности соблюдены.
Генерал вздохнул и плотно прижал большой палец к нужному месту экрана, заверив список. Затем заверил второй.