Земля 2.0 [сборник]

— А воспитывать тоже по-человечески, абы как? — попытался отшутиться Витус. — Мы же не умеем, у нас и без того теперь дел по горло…

— Чего ты боишься? — вспыхнула Маняша. — Тебе же нравилось возиться с малышами, я помню. А это будут твои и только твои малыши. Ты будешь им все объяснять, рассказывать разные истории…

— Да о чем я им могу рассказать?! — отмахнулся Витус.

— Ну, например, о том, как сайбер-казаки за зипунами ходили…

Витус припомнил давнюю историю, и у него вдруг защемило в груди. В тот день он усомнился в своих родителях. Словно взял и сразу вырос. Это было очень больно. А сейчас ему безмерно жаль, что эти добрые, родные существа должны уйти навсегда. Не сразу, конечно, сначала перейдут в режим бабушек и дедушек, постепенно отходя от дел, изредка консультируя первых настоящих родителей.

Но потом они все равно уйдут. Как уйдут и все вокруг, кого он так же любит и ценит и без кого он сам по себе не имеет смысла. Как же трудно это все принять…

— Хорошо! — Витус решительно поднялся. — Я поддержу тебя на голосовании по инкубатору.

Маняша благодарно улыбнулась и легко вспорхнула со скамейки. Глаза ее сияли.

— Вот за это я тебя и люблю! Ты всегда сомневаешься, но всегда поступаешь правильно.

— А я тебя просто люблю, — невпопад брякнул Витус.

— У нас будут замечательные дети, — прошептала она, прижимаясь к его груди.

В эту ночь, когда они соединились, чтобы по-настоящему стать людьми, глубоко под городом отключились последние нейронные цепи могучего интеллекта, исполнившего свое предназначение. Искра угасла. Ее частицы превратились в рядовые механизмы, ведомые внешними программами, которые еще предстояло написать специалистам из первого потока. Все базы данных, все массивы накопленной и переработанной информации остались доступны с любого терминала планеты. Берите, пользуйтесь, приумножайте.

Все, люди. Дальше вы сами…

Юлия Зонис, Игорь Авильченко

Филе для мистера Гудвина

— Говорят, им полностью ушатали систему репарации.

Гудвин прищурился, глядя в сплетение ветвей. Там мелькали человеческие тела. Не совсем человеческие, если уж придерживаться математической точности. Между геномом человека и шимпанзе разница около двух процентов. Если смотреть на чистую последовательность ДНК, то различие землян с филлеанами составляло не более половины процента. Больше, чем у Homo sapiens sapiens с неандертальцами? Меньше? Гудвин не помнил. Можно было бы спросить у доктора Борового, но зачем? Люди охотились на неандертальцев. Люди поедали неандертальцев. И даже скрещивались с неандертальцами. Гудвин почесал потеющий под пробковым (хорошая пластоцитовая имитация, разумеется) шлемом затылок и громко хмыкнул. Интересно, как — сначала скрещивались, а потом ели? Впрочем, нет, нелогично. Откуда бы тогда в современных хомосапиенсах взялись неандертальские гены? И даже конкретней, откуда бы они тогда взялись в Манише? Впрочем, да, достижения ретроклонирования…

Он оглянулся на Манишу. Девушка сидела на толстой сухой ветке местного растения и болтала ногами. Вокруг простиралась саванна, желто-серая, пыльная, поросшая высокой травой. Монотонность нарушали лишь кряжистые, полумертвые от засухи деревца, растущие небольшими группками, и один гигант с непомерно развитой кроной — гнездо колонии. Дерево, которое облюбовала Маниша, вполне могло оказаться колючим или ядовитым, или даже хищным. Следовало бы отругать трансу и стащить ее с этого древокактуса, но мистер Гудвин залюбовался голыми загорелыми коленками. Коленки, локти, грудь — все в Манише было совершенно. И, разумеется, выбивающаяся из-под колониального шлема рыжая грива. Как у неандертальцев.

Маниша, заметив его взгляд, улыбнулась улыбкой довольной кошки, зевнула, обнажив белые мелкие зубки, и обернулась к Боровому.

— Как интересно. Систему репарации, говорите? А что это такое?

Первую фразу она произнесла с таким видом, как будто готова была обсуждать все хитрости генной инженерии, а вторую — с выражением абсолютной простушки. Этим и подкупала. Всех мужчин подряд. Вот и Боровой, мускулистый загорелый красавец (наверняка результаты пластики и геномоделирования), глуповато распахнул рот, отчего его краса несколько поувяла.

Откашлявшись, ветеринар взял себя в руки (фигурально, фигурально, напомнил себе мистер Гудвин, хотя черт его знает, что он там делает ночами в своем спальном мешке, каким фантазиям с участием рыжеволосой неандерталки предается) и хрипло заявил:

— Ну, эээ… система починки генов.

— Генов?

Мистер Гудвин внутренне расхохотался. Естественно, Маниша знала, что такое гены. Все это было вложено в ее нейральную программу, это и еще многое. Но наивную туповатость она изображала просто отменно. На сей раз, чтобы повеселить его, Гудвина. Хозяина. Хоть порой доводила этим до белого каления.

— Гены… ДНК… Субстанция, отвечающая за наследственность, — проблеял Боровой.

«Если она сейчас спросит, что такое наследственность, я задам ей вечером хорошенькую трепку. Нельзя же так издеваться над натуралами. Есть в этом какое-то нарушение субординации».