Земля 2252

Женька вспомнила историю – она все же готовилась, чтобы поступить на исторический факультет, и стала студенткой. В последние десятилетия существования царскую Россию охватила волна террора, и в обществе очень многие сочувствовали террористам. Не похож ли этим двадцать третий век на рубеж девятнадцатого и двадцатого столетий? Вон и Дмитрий с явным осуждением рассказывает о Загоне. Почти не скрывает, что противник нынешнего режима.

Ох, куда-то далеко уводят размышления, а на языке еще столько вопросов! Уж если она в новом для себя мире и вдруг получила возможность присмотреться к его дну, то стоит воспользоваться этим шансом и узнать побольше о новой для нее реальности. Чтобы знать, чего нужно избежать любой ценой!

– Здесь нет магазинов. Где же берут продукты?

– Вы точно из глубокой-глубокой провинции, – хмыкнул Дмитрий. – Рабам зарплату не выдают. Их кормит и одевает собственник. Завтрак, обед и ужин получают в заводских столовых. Одежду тоже на предприятиях.

– Сколько же длится рабочий день?

– От двенадцати до четырнадцати часов.

– А дети?

Логично предположить, что дети тоже растут на заводах, если только там можно получить еду.

– Дети ужинают в столовых по норме выдачи в зависимости от возраста. Столовая в каждой многоэтажке имеется. Туда могут и рабочие заглянуть. Зарплату они не получают, но кое-какие копейки имеют. Всякие бонусы и прочее.

– Дети только ужинают?

– А вы разве не знаете? Я же рассказываю прописные истины.

– Нет, не знаю. – Девушка поджала губы. Наверно, она задает странные вопросы для гражданки Корпорации, однако хочет их задать!

– Дети рабов завтракают и обедают в школах.

Женька даже заморгала от удивления. В школах? Чего точно не ожидала – так это того, что бездушная Корпорация тратит деньги на рабов. Хорошо Дмитрий в этот момент смотрел на полицейских, стоявших на очередном перекрестке. Что-то долго они провожали взглядом желтое такси.

– Мы же вымираем. В смысле человечество. Медленно, но верно, а дети рабов – это источник пополнения полуграждан и граждан во всех цивилизованных секторах мира. Если они с детства проходят правильный образовательный курс, то принимают вживление нетчипа. Становятся полугражданами, а там и до гражданства недалеко.

Таксист кинул на пассажирку взгляд, и как будто в нем промелькнула подозрительность.

– Если дети рабов соответствуют нужной гаплогруппе, то могут претендовать на гражданство. Но таких все же немного, за Периметром потомков населения прежней России практически нет. Однако, согласитесь, и статус полугражданина много лучше, чем рабство.

Женька кивнула. Такси повернуло направо. Впереди у тротуара стоял припаркованный автобус. Из него выскакивала разновозрастная детвора.

– Из школы приехали, – пояснил Дмитрий.

– Притормозите, – попросила Евгения.

Она не ошиблась, когда издалека показалось, что у всех детей на шеях что-то есть. Тонкие черные кольца.

– Идентификационные устройства. – Дмитрий понял, что привлекло внимание девушки. – А попросту говоря, рабские ошейники. Позволяют отслеживать местонахождение каждого раба. Некродоты с маячками ведь запрещены. Чтобы не отследить хозяина через его собственность. А так надел на двуногий инвентарь ошейник – и всегда знаешь, где он. Можешь мониторить и физиологические показатели.

– Как у животных! – воскликнула Ливадова.

Черные ошейники на ни в чем не повинных детях вызвали мерзкое чувство. Ребятня шумела и смеялась – самые обычные дети, как любые другие, но при этом чья-то собственность.

– Пока рабы, по закону они не больше чем двуногий, говорящий и мыслящий скот.

Такси заглушило мотор. Водитель и пассажирка задумчиво рассматривали школьников. Одеты все одинаково, в серую ученическую форму – пиджачок, брюки, а у девочек вместо штанов юбка-колокольчик, туфли. И черные ошейники, которых никто вроде бы не замечает!

– В других секторах Красноярска тоже есть рабы, но я не видела у них ошейников, – вспомнила Женька.

После получения гражданства ее нетчип заработал в полную силу и показывал статус людей. Она встречала рабов и не помнила черных колец на шеях. Да и на нее никто ошейника не надевал.

– В приличных районах, – скривился Дмитрий так, будто съел насекомое, – не принято, чтобы рабы показывались в обществе с ошейниками. Впрочем, все зависит от воли владельца. Кто-то заставляет носить идентификатор на руке в виде часов, кто просто требует, чтобы идентификационное устройство лежало в кармане. Они разными бывают.

Такси стояло, прижавшись к тротуару. Мимо пронесся с включенными проблесковыми огнями полицейский броневик. На дверях крупными цифрами нарисован номер 013.

– Но вообще, если раб может самостоятельно передвигаться по городу, то это проверенный, не доставляющий беспокойства своим хозяевам раб. Что-то вроде домашней прислуги. Многие из таких живут гораздо сытнее обычных граждан, потому что являются собственностью богатых семей либо организаций. Вот и не дергаются. Особенно бывшие одичалые – считай, что в рай попали, если сравнивать с Дикими землями. Но они не более чем имущество своих хозяев.