Земля Бранникова

Из великосветских гостиных разговоры о Франции, французской революции, о Наполеоне и его завоеваниях плавно перетекали на улицы, в купеческую среду, кварталы мастеровых, на базары, в трактиры. Дворецкие, камердинеры, лакеи и горничные, те, кто постоянно был при господах, давно освоили французский и, не имея возможности вступать в барские пересуды, прислушивались к ним, искали случая поделиться своими знаниями с собственной семьей, со знакомыми, с дворней. А оттуда уже недалеко и до деревни, где у всех тогдашних горожан были родственники.

Такие же разговоры шли и по Москве, да и по всей России. В западной ее части, откуда до Европы было рукой подать, разговоров о Наполеоне было больше, на востоке, ближе к Уралу, — меньше. Там были уверены, никакой западный враг сюда не доберется. Но больше всего предстоящей войной с Наполеоном были озабочены на севере, в районе Архангельска, где сходились морские торговые пути. Торговля уже страдала. По Тильзитскому договору Россия должна была участвовать в морской блокаде Англии.

Подписывая этот договор с Наполеоном на плоту посреди Немана, Александр I точно знал, что строго выполнять его не будет. Он и не запрещал своим подданным торговать с Англией, однако риск на себя не брал, оставлял его купцам. В случае встречи российских торговых судов с военными кораблями французов выкручиваться им следовало самостоятельно без оглядки на родное государство. Некоторые купцы рисковали и часто оставались при барыше, но бывало, что и попадались. Такое, правда, случалось не часто. У нарушителей французы зачастую отбирали суда вместе с товаром, а команду отпускали на все четыре стороны.

Рисковали иногда и английские купцы. Их суда заходили в российские порты, поднимая на мачты флаги других государств, а таможенники делали вид, что ничего не замечают. Знали, что наказания за это от своего начальства не последуют.

Но все это было лишь капля в море. Торговля страдала, в первую очередь, хлебная. Цены на хлеб в стране в 1810 году упали почти в два раза. Снизилась почти на двадцать процентов и стоимость ассигнаций, сравнительно недавно выпущенных в обращение. Стоимость их, в отличие от серебряных и золотых денег, была привязана к медной монете. Ею крестьяне платили налоги, и было ее в стране, что называется, видимо-невидимо. А для доставки в казну каждых пятисот рублей медных денег требовалась отдельная подвода.

Ассигнации были призваны облегчить сбор налогов, а заодно и создать дополнительные условия для накопления капитала в среде мелких производителей товаров, но доверие к новым деньгам у населения падало. Так что морская блокада Англии боком выходила для экономики России.

* * *

Вопросы войны и мира с Францией обсуждались, слава Богу, не только в гостиных и не только в народе, но и в высших кругах военных. Здесь было меньше эмоций и больше здравого смысла. Но и здесь изучали психологический портрет Наполеона. Вывод был однозначным: самого только факта отказа Александра I выдать за него одну из своих сестер ему достаточно для начала войны с Россией.

С этим выводом был согласен и Барклай-де-Толли, ставший в начале 1810 года военным министром. Под его руководством началась планомерная подготовка к войне с Наполеоном. Аналитическая работа, направленная на разработку стратегии будущей войны, была поручена специально созданной военным министром «Особенной канцелярии», которую возглавил полковник Алексей Воейков, человек опытный в делах военных и дипломатических. Но в новой должности Воейков не удержался. И дело было не в его профессиональных качествах. Он был отправлен в отставку за то, что состоял, как полагали многие, в числе соратников впавшего в опалу графа Михаила Сперанского, государственного секретаря, второго лица в государстве.

Пришлось Барклаю-де-Толли подыскивать нового руководителя «Особенной канцелярии». Им в декабре 1811 года стал его адъютант, подполковник Арсений Закревский, человек тоже способностей незаурядных. В свои двадцать восемь лет он уже успел принять участие в войнах с Францией, Швецией и Турцией, получить два ранения и две контузии и стать кавалером Золотой шпаги. Выпускник Гродненского кадетского корпуса, он считался образованным офицером. Возглавив, хоть и не надолго, «Особенную канцелярию», он стал фактически одним из основателей военной разведки в России.

Самые первые выводы Канцелярии, сделанные еще до появления Закревского и подтвердившиеся позже, оказались безрадостными. Шестисоттысячной армии вторжения, которую мог выставить Наполеон, Россия могла противопоставить лишь двести, максимум двести пятьдесят тысяч. И это при том, что общая численность русской армии была тоже около шестисот тысяч человек. Но собрать войска в единый кулак было невозможно. Значительная часть армии была занята в затяжных войнах с Турцией и Персией. Так что предстояло вести войну на три фронта. Задача трудная для любого государства.