Земля: долгий путь вокруг

Чарли: После долгих месяцев ожидания наконец-то настал день отъезда, и вот я ехал на Бульвер-стрит вместе с Олли и дочерьми Кинварой и Дун. Я был возбужден и нервничал, дети липли ко мне больше обычного, в остальном же то утро было таким же, как и любое другое. Мы вчетвером сидели в машине — девочки хихикали на заднем сиденье, а я и Олли болтали на переднем, — все выглядело так, как будто мы уезжали из дому по обычным делам. Но затем, едва мы свернули на Бульвер-стрит, нам открылась картина, определить которую можно было как полнейший хаос. Повсюду люди. Кто занимался технической стороной, кто проверял списки. Из офисов к машинам сопровождения перевозили на тачках какие-то тяжелые коробки. Некоторые же просто ошивались вокруг, поджидая нас. Я почувствовал, что нервы мои натянулись, как струна.

С большей частью оборудования, включая и два мини-автобуса «Mitsubishi» сопровождения, вопрос решился лишь за несколько часов до отбытия, команда наша работала на износ целую неделю и провела сорок восемь часов без сна. Юэн, конечно же, подготовился и собрался заранее — еще за несколько дней до отъезда. Кажется, ничто другое не мило его душе больше, чем возможность привести в порядок вещи да аккуратно сложить их, желательно четко пометив, где что находится. Вечером перед отъездом, как позже не без удовольствия поведал мне Юэн, он отправился в постель, тщательно приготовив одежду на утро — на вершине стопки трусы и носки — и сложив ее рядышком с педантично упакованными сумками. Я же, напротив, все оставил на последний момент. На глазах у Юэна я поспешно укладывал одежду, снаряжение и запасные части мотоцикла в сумки с такой небрежностью, что он явно встревожился. Честно говоря, я даже немного позлорадствовал, увидев, что мне удалось упаковать свой багаж гораздо более компактно, чем нашему аккуратисту. Тем не менее, наши мотоциклы весили почти треть тонны — включая боковые кофры и ящик с аппаратурой (там находились средства связи и кинооборудование, специально разработанное для нас фирмой «Sonic»), сумку на топливном баке, а также большой вещевой мешок и палатку, привязанные на заднем сиденье.

Осторожно вытолкав мотоциклы на улицу, мы какое-то время не знали, что делать, опасаясь, что они опрокинутся, если мы попытаемся поставить их на боковые подножки. Провожающие смотрели на нас: Олли и дети, и мой друг Рой, владелец мотосалона «Буллет», который в последние дни сборов оказал нам неоценимую помощь. Приехала также и моя сестра-близнец Дейзи со своим парнем Питером. Он размахивал огромным транспарантом, сделанным из старого покрывала. Там было написано: «Чарли и Юэн! Удачи! Летите как бабочки!» Меня это очень тронуло. Чего нам только не подарили на прощание — крестики, медальоны с изображением святого Христофора, покровителя путешественников, и амулеты, которые мы тут же повесили на шею. Питер, широко раскинув руки, протискивался сквозь толпу и выкрикивал: «Час настал! Час настал!»

Юэна тоже провожали друзья и родные, в том числе и дядя Дэнис. Олли сделала мне чашку кофе, но большей частью держалась в стороне. Девочки плясали вокруг меня, висли на мне и забрасывали кучей вопросов, но я слишком нервничал, чтобы отвечать. Впервые в жизни я действительно нервничал. Сказалось постоянное напряжение. Сколько раз я просыпался посреди ночи, особенно в период между Рождеством и Новым годом, и сердце мое сжималось, поскольку перспектива заключить контракт с телевидением казалась несбыточной. Я все мучился, правильно ли поступаю, уезжая на три месяца и оставляя семью, и меня терзали мысли о том, что может случиться, если вдруг что-то пойдет не так. Каждый мотоциклист знает закон дороги: одно серьезное падение — и тебе крышка. И зная, что говорить о таких вещах с женой нельзя, я в одиночку сражался со своими демонами. Юэн признался, что и его одолевали те же мысли. И у него бывали бессонные ночи. Иногда утром, придя в мастерскую, по уставшим, налитым кровью глазам друг друга мы понимали, что оба провели сегодня полночи, размышляя об одном и том же.

Юэн говорил, что это было самое долгое в его жизни прощание. Каждый день в течение последних двух недель сборов он приезжал в мастерскую и сетовал на то, что в доме его воцарилась атмосфера неимоверной грусти. Как-то утром он был подавлен более обычного и рассказал, как накануне вечером танцевал под новый альбом «Proclaimers», кружился по кухне с Кларой, своей старшей дочкой.

— Ей это так нравилось. Я держал Клару на руках. Мы кружились, и тут я посмотрел на Ив и увидел, что она плачет. Это было ужасно… В такой обстановке только и остается, что грустить.

Иной раз, чувствуя, что его близкие крайне расстроены из-за его неминуемого отъезда, Юэн просто не мог приехать в мастерскую вовремя. Моя Олли вела себя иначе: ей надоели наши четырехмесячные сборы, и она только и ждала, когда же мы наконец отправимся в путешествие. Родные Юэна принимали все гораздо ближе к сердцу, никак не могли примириться с его отъездом. Буквально за несколько дней до старта он сказал мне: