Земля Горящих Трав

Проголодавшийся на раскопках Аттаре закивал головой в знак свой полной убежденности в присутствии смысла: занявшись жарким, он некоторое время не мог сказать ни слова.

— Можно сказать, что Дух внутренне противоречив, — ответил наконец Аттаре. — Но так же противоречива и сама природа. В ней нет жизни и смерти в отдельности, а она вся — некая жизнесмерть… Твой змей, Сеславин, — это древняя фаза состояния Духа Земли, ее преодолевает и побеждает более новая, как в развитии любого явления.

Ярвенна молча качала головой. В исследованиях землепроходцев она читала и, как эколог, даже сама писала о том, что Дух — осознавшая себя природа, многому научившаяся от людей. Но в ней сохранились пережитки глубокой древности, когда людей не было или они сами были почти зверьми. В те времена существа, как этот змей, были основным проявлением Духа.

— Поглядели бы вы на страшные фрески в подземном комплексе! — вспомнил Аттаре. — Из вод вылезают отнюдь не крабы, жаждущие знаний, — а злобные гидры со множеством щупалец и даже, представьте, голов, и другие завораживающие, я бы сказал, ожившие фантасмагории. И летучие существа далеко не сразу начали слетаться слушать флейтистов: в основном они набрасывались на одиноких путников стаями. В это время, когда Дух был еще очень дик, из земли, моря, огня и бури рождались его воплощения, которых не всегда можно было научить, — Аттаре поднял ладонь, точно предостерегая. — Приходилось действовать иначе.

— Биться с ними? — сдвинул брови Сеславин.

— Не всегда, не везде. Разве что они ставили под угрозу жизнь племени. Разные культуры шли разными путями. В средней полосе и на севере — в Патоис, Кибехо, в Хирксоне, — заключали союз с Духом через волхвов и шаманов. Шаманы пытались уговорить Духа не делать зла в его неистовых и яростных проявлениях. А вот в Тиевес — там, действительно, шли и укрощали чудовищ, часто — копьем. На Земле, похоже, не было войн между человеческими племенами. Возможно, они просто не достигли той стадии развития, когда им понадобилось бы бороться за территории, разве что в Тиевес уже возникали небольшие города-царства. С людьми люди не воевали, так что доблесть и воинские умения проявляли на охоте и в борьбе с чудовищами.

— Ты сказал: "часто — копьем", — заметил Сеславин. — А если не копьем, то чем?

— Как выясняется, заклинаниями или жертвами, — развел руками Аттаре. — Ведь обе стороны — и человек, и Дух, — очень медленно обретали и разум, и человечность. У нас в руках уже порядочно материалов о грозных и опасных порождениях Духа. Их пытались умилостивить тем, чего они и жаждали: кровью. Ну, и кроме заклинаний, жертв и шаманских уговоров был еще один проверенный способ: старались просто не попадаться на их пути.

— Я уверена, что наш змей — порождение зимы, — Ярвенна задумчиво перевела взгляд в сторону окна, за которым стремительно темнело зимнее небо. — Все эти существа — отражения каких-либо состояний Духа: печали, одиночества, ярости… Зима всегда была печальным временем, темным, холодным, и, тем более у народов севера, связывалась с состоянием скорби и смерти. Ведь даже цветом траура раньше был не черный, а белый. Так и на Земле Горящих Трав. Во время зимних бурь в небе и на земле носились целые стаи неистовых существ. Белые волки, крылатые змеи и другие чудища собирались в длинные вереницы и неудержимо мчались по заснеженной равнине — особенно в самые долгие и темные ночи зимы, перед солнцеворотом. В это время люди боялись выходить из жилищ.

— Ну, а иногда находились смелые воины, которые брали копье и шли убивать чудовищ, — возвращаясь к вопросу Сеславина, добавил Аттаре. — Можно сказать, что они убивали порождения печали и дикости Духа. И нет ничего странного, что Дух в более поздних, культурных и дружественных человеку обликах сам помогал людям расправляться со своими прежними дикими порождениями.

— А он понимал, что и то, и другое — это он? — полюбопытствовал Сеславин.

— Скорее всего, нет, — предположила Ярвенна. — Проявление Духа в грозе не такое, как в тихом озере или в полевой травинке. В буре, шторме он необуздан, в грозе Дух не будет помнить, что он же — это луч солнца, отражающийся в каплях росы в тихое утро. Но чем больше человек учился понимать Духа как единое целое, тем больше и Дух осознавал себя цельным.

— Рисунки на камнях в Патоис и надписи на бересте доносят до нас предание про змея, вроде того, которого одолел Сеславин, — вспомнил Аттаре. — Это чудовище сильно докучало местным племенам. Но среди людей отыскался богатырь, или, точнее сказать, волхв. Он сражался тем же способом, что и Сеславин: сам принимал облик разных зверей, — и все-таки победил змея. Я думаю, подобные опасные существа часто рождаются в трудные для Духа времена. Не забывайте, что в последние пятьсот лет Дух снова впал в дикость и печаль, даже хуже того: его сводит с ума страх перед паразитом. Без людей он теряет свою цельность… Вот и рождаются снова чудовища, как на заре истории Земли. И избавить Духа от них уже некому, некому направить, образно говоря, «тура» против «змея».