Земля любви

- Может, и захотел бы, но у него нет на тебя никаких прав: ведь рабство отменено законом! И к тому же он никогда не узнает, что ты его сын.

Жозе Алсеу вздохнул.

- А мне бы захотел посмотреть, как бы он повёл себя, если бы я назвал его отцом!

- Ты не вздумай этого делать! - одёрнул его Тизиу.

- Но почему? Ты же сам это делал не однажды!

- Я дурачился, дразнил сеньора Гумерсинду, и он не принимал меня всерьёз. А у тебя так не получится. Ты наверняка выдашь себя с головой!

- И всё-таки мне очень хочется поговорить с моим настоящим отцом!

С той поры Жозе Алсеу постоянно вертелся возле дома Гумерсинду и даже несколько раз поздоровался со своим отцом и с Марией.

- У моего отца очень приятный голос, - поделился он впечатлениями с Тизиу. - Только сам он какой-то хмурый. Наверное, переживает из-за дочери. И дона Мария тоже показалась мне грустной. Но всё равно она добрая, приветливая! Помнишь, как она принесла нам подарки в рождественскую ночь, когда мы с тобой были на фазенде?

- Я всё помню, - ответил Тизиу. - Только тебе надо держаться подальше от дома сеньора Гумерсинду, а не околачиваться там целыми днями!

Жозе Алсеу верно подметил, что Гумерсинду был хмур и подавлен. Он и впрямь переживал не лучшие дни в своей жизни. Мария, Анжелика и даже Аугусту дружно ополчились на него за то, что он выгнал из дома Розану, и ещё больше - за то, что отдал своего внука Матео без ведома его матери.

Мария не рисковала ездить к Розане, боясь гневной реакции Гумерсинду, а Анжелика навещала сестру каждый день и не скрывала этого от отца.

Новости, которые она привозила от Розаны, были сплошь печальными.

Попытка отобрать мальчика у Матео кончилась для Розаны ничем. Она сама съездила в пансион и узнала, что Матео сидит нянькой при Маринью, а Жулиана одна зарабатывает на прокорм всей семьи.

Но когда Розана попробовала сыграть на этом, Матео разозлился и едва не вытолкал её за порог.

- Ты бросила своего сына и теперь тебя не должно волновать, в каких условиях он живёт! Я сам о нём позабочусь!

Потом он, правда, сжалился над ней и разрешил иногда навещать Маринью.

И-за того, что мальчик жил у Матео, Розана стала ссориться с Марко Антонио.

- Мне становится дурно, как только я представлю, что эта ужасная итальянка дотрагивается до моего ребёнка! - говорила она, а Марко Антонио сразу же вставал на защиту Жулианы:

- Тебе не следует говорить о ней в таком тоне. Жулиана воспитывает мою дочь, и Маринью она тоже не обидит.

- А ты забери у неё дочь! Может, тогда она вернёт мне сына?

- Во-первых, Жулиана не отбирала у тебя сына, она здесь вообще ни при чём. А во-вторых, я не хочу уподобляться ни Матео, ни твоему отцу. Уж ты-то сейчас на себе испытала, каково матери остаться без своего ребёнка!

- Но что-то же надо делать!

- Я сам поговорю с Матео, и, если мне не удастся с ним договориться по-хорошему, мы обратимся в суд.

Когда Гумерсинду услышал от Анжклики, что ему, вполне вероятно. Придётся давать показания в суде, он расшумелся на весь дом.

- Я проклинаю тот день, когда мне вздумалось перебраться в город! Здесь я живу среди врагов! Никому из вас нет дела до того, что творится у меня в душе!…

Всю ночь он провёл без сна, а утром заявил, что едет на фазенду, и строго-настрого приказал Марии не впускать в дом розану.

Когда он садился в экипаж, ему уже в который раз попался на глаза Жозе Алсеу.

- Что ты здесь делаешь в такую рань? - спросил его Гумерсинду.

- Иду в школу, - ответил тот. - Мне надо прийти пораньше, я сегодня дежурный. А вы едете на фазенду?

- Почему ты так решил? - буркнул Гумерсинду, раздражённый чрезмерной прозорливостью этого странноватого негритёнка.

- Не знаю. Просто я был когда-то у вас на фазенде, и мне там очень понравилось. Вот я и подумал, не туда ли вы едете?

- А тебе не кажется, что ты излишне любопытен? - поставил его на место Гумерсинду.

- Простите, сеньор, я не хотел вас огорчить, - совершенно искренне повинился Жозе Алсеу, и Гумерсинду сразу же оттаял:

- Ты вовсе не огорчил меня, а удивил. Я ведь и в самом деле еду на фазенду. Так что прощай, братец! Теперь мы с тобой не скоро увидимся.

Весь день Жозе Алсеу вспоминал эти слова прощания, сказанные его отцом. Почему он сказал именно «прощай», а не «до свидания»? Может, он уехал навсегда? Ведь он выглядел таким расстроенным… А потом вдруг улыбнулся, хотя это была и грустная улыбка…

На обратном пути из школы Жозе Алсеу вновь проходил мимо дома Гумерсинду и почувствовал такую неодолимую тоску, какой прежде не знал. Этот огромный красивый особняк показался ему пустым, мёртвым.

Дома он поделился своими переживаниями с Тизиу, и то попытался приободрить его:

- Не понимаю, какой смысл всё время думать об этом? Забудь!

- Смысл в том, что я теперь знаю: сеньор Гумерсинду – мой отец! И я не могу о нём не думать!

Мальчики были так сосредоточены на беседе, что не заметили вошедшей Наны. А она услышала, о чём тут идёт речь, и у неё сердце оборвалось.

- Повтори, что ты сказал! – подступила она к сыну.

- Жозе Алсеу шутит, как я когда-то шуттл, - попробовал исправить положение Тизиу, но его брат был настроен иначе.