Земля незнаемая

- Мстислав заругает, воинское дело мужское.

- А разве чёлн гонять и рыбу сетями ловить женское дело? Князь видел, что я умею то делать не хуже мужчины. Мечом же владеть не князь, так ты, воевода, намучишь. Глядишь, сгодится для жены Мстислава.

Усмошвец долго перебирал мечи, отыскал, какой полегче, протянул со словами:

- В таком разе будет те дядькой в делах ратных дед Путята. Но прежде осиль на коне ездить. О том мужа своего, князя Мстислава, проси.

С той поры с утра и допоздна в мужских одеждах княгиня носилась по полям. Добронрава сидела в седле крепко, вдыхала степной воздух, и на сердце было радостно. Конь шёл иноходью, покачивал крупом, то переходил на размашистую рысь либо вытягивался в галопе, подминая копытами первую траву. Скакавший позади Василько диву давался. Откуда у молодой княгини столько силы?

Не знал гридин Василько, что степь напоминала Добронраве море и дышалось ей здесь легко и хорошо.

А бояре снова злоязычили:

- Разве то княгиня. Отрок в сарафане.

9

В порту тесно от складов. Петляя в узких лабиринтах, Петруня выбрал безлюдное место, затаился. Отсюда видно всё. Вон бортом прильнула к гранитным мосткам русская ладья. Тут же торговые корабли из других стран стоят. Море тихое, выглянуло краем солнце. У входа в порт просторное каменное здание. С утра и дотемна сидят в нем важные сановники, милостью базилевса удостоенные званий табулярия и эпарха. Первый печатью заверяет торговые договоры, второй по своей книге следит за ценами и проверяет купчие сделки.

Трясёт Петруню озноб. Скоро появятся корабельщики, купцы: греки, армяне, персы, сарацины, русы, иудеи. Оживёт порт.

Вдали на рейде со спущенными парусами темнеет грозный и многочисленный военный флот Византийской империи. Застыли на морской сини оснащённые греческим огнём[98] тяжёлые дромоны, лёгкие хеландии[99].

Ворота в гавань при случае перекрывает крепкая цепь. Кораблям неприятеля нет пути к Царьграду с моря, а с суши рвы да стены неприступные.

Но Петруня думает о другом. С той поры как встретил он на стройке раба Малка, заронил тот в его душу мысль о побеге на родину.

Увидел Петруня поздней осенью русских гостей, и затеплилась у него надежда бежать из рабства на русской ладье. Вот только бы час укараулить, когда купцы из Царьграда отплывают.

И повезло-таки. Шли они с Анастасом вчера. Время было позднее. Их обогнали два бородача, одетые в корзно и мягкие сапоги. Один сказал другому по-русски: «Слава те, Господи, завтра уплываем».

Ёкнуло сердце у Петруни. Всю ночь глаз не смыкал, а в полночь, прислушавшись, спит ли Анастас, выбрался из каморы. Тёмными улицами, таясь дозорных, долго блуждал, пока добрался до гавани. Здесь взяла его оторопь. В предрассветной мгле увидел закрытые ворота и стражу, а там, где за высокой стеной было море и русская ладья, тоже перекликалась стража.

Подождал Петруня, стража от ворот никуда. Стоят два воина, говорят между собой. Заплакал Петруня с горя. Что делать теперь? Надобно, пока Анастас не хватился и хозяина не кликнул, назад ворочаться. Поднял Петруня голову, глянул в последний раз на ворота и себе не поверил. Ушла стража. В один прыжок оказался Петруня у стены, оттуда ползком к воротам. Ухватился за толстый, в руку, прут, подтянулся и, помогая ногами, взобрался наверх. Спускаться полдела. Уже на земле, когда бежал к темнеющим скалам, услышал, как вернулась воротняя стража.

Теперь Петруня выжидал, когда можно будет пробраться на ладью. Показалась компания весёлых корабельщиков, повидавших многие страны. Важно прошли русские купцы. Постояв у сходней, поднялись на судно. Почти следом за ними в сопровождении охраны пришёл императорский чиновник в красной хламиде, сделал досмотр ладье. На берег сошёл довольный, неся под рукой свёрток.

Выждал Петруня, когда чиновник ушёл и стражи поблизости не оказалось, огляделся. Ладейщики своим делом занимаются. Ужом прошмыгнул Петруня на ладью, забился в глубоком трюме, где хранились продуктовый запас и амфоры с водой. Лежал долго. Незаметно заснул и не слышал, как отчалили. Проснулся Петруня и не поймёт, где он. Потом вспомнил, прислушался, за кормой волны плещут, над головой ноги топотят, люди переговариваются. В животе у Петруни от голода урчит. Пошарил он в потёмках - ничего не достать, всё упаковано, даже напиться нельзя. Амфоры высокие, тяжёлые, одному не поднять, а горлышко узкое, кляпом задолго искал Петруня, что бы поесть. Не заметил, как в трюм купец спустился, увидел парнишку, крикнул товарищей. Выволокли Петруню наверх, пришёл седобородый гость, допрашивать стал. Петруня всё как есть рассказал. Купец посмотрел на товарищей.

- Удрал парень! Ин в Тмуторокани видно станет, как быть с тобой.

И поплыл Петруня, радуясь освобождению.

10

За кроткой улыбкой тихого магистра Клавдия кроется хищник. Два лета минуло с того дня, как затаил он злобу на базилевса. В то прошедшее время магистр Клавдий надеялся, что базилевс Василий сделает его логофетом дрома, готовился к тому, но Василии отдал эту должность другому, а Клавдия услал в Херсонес к стратигу Цуло.