Земля незнаемая

Дружина с Мстиславом шла небольшая, до полсотни гридней. Ехали по два в ряд, высылая вперёд ертаульных[15]. Позади сильные кони, запряжённые цугом, тащили санный обоз, груженный снедью, зерном для лошадей и даже колотыми дровами. В степи, занесённой снегом, попробуй сыщи топку.

На Мстиславе тёплая бобровая шуба, шапка, отороченная соболями, новые валенки. Гридни тоже в шубах, только овечьих, — и в валенках, а шапки огромные заячьи.

Остались позади беспокойные места, где можно было ожидать встречи с печенегами, и теперь уже недалеко до Переяславля. Кони подбились и истощали. С полпути за отрядом увязалась голодная волчья стая. Днём волки трусили вдалеке, ночами подходили близко, и караульные отгоняли их горящими головешками.

Голое поле сменилось лесостепью. Горбились заснеженные кустарники. По обрывистым оврагам ветер сдувал со стенок снег, и они темнели лысинами.

За спиной Мстислава гридин говорит товарищу:

— В таку пору мальчишки на салазках с горок катаются.

Маленьким Мстислав любил спускаться с кручи на Днепр. По льду салазки скользили далеко. А втаскивать их наверх было несподручно. Святополк хитрил, заставлял меньших братьев тащить санки в гору. Ярослав заступался за братьев, и Святополк дразнил его «хромцом». Прихрамывающий с мальства Ярослав решал спор на кулаках.

Много с той поры минуло лет, но Святополк каким был завистливым, таким и остался.

Мстислав вытащил руку из рукавицы, вытер щеки и нос. Дело к вечеру, и мороз забирал.

Показался ертаульный. Он мчался навстречу, но не сигналил, как было принято при виде неприятеля. Подскакав к князю, ертаульный радостно выпалил:

— Княже, деревенька впереди. Дымы видно!

Обернувшись к десятнику, Мстислав сказал:

— Скачи вперёд, пускай баню затапливают.

…В избе чадно. Стены и потолок закопчены, а по углам на паутине сажа качается.

Мстислав из бани да на полати, шубой накрылся и заснул как убитый. Пробудился уже утром. Старуха хозяйка, в лаптях и в рваном нагольном тулупчике, топила печку по-чёрному. Дым столбом тянулся в дыру на потолке.

Мстислав спустился с полатей, обулся, надел шубу и шапку, вышел на улицу. Чистый морозный воздух перехватил дыхание. Мстислав огляделся. Деревня небольшая, три избы всего. Тут же во дворах копёнка сена, сараи, каки избы, крыты соломой. Дружина уже приготовилась к отъезду. Передохнувшие кони взяли резво.

Ватага мальчишек с гамом провожала дружину далеко за околицу. У леса мальчишки отстали. В зимнем лесу голо, и между густыми деревьями лежит несбившийся снег. Снег пушистыми папахами накрыл кустарник, повис на ветках. Иногда кто-нибудь из дружинников, озоруя, толкнёт ветку, и белый ком, разбрасывая снежную пыль, рухнет на головы всадникам.

Дорога узкая, только саням проехать.

За лесом снова поля и овраги. Переяславль открылся сразу дубовыми стенами и угловыми башнями, шатром деревянной церковки.

Солнце встало на полдень.

— Слава те, Господи, теперь уже дома, — промолвил довольно десятник.

Мстислав не сказал, подумал:

«Вишь ты, дома. Дом-то в Тмуторокани, а он всё от Киева не отвыкнет».

Со стены опознали князя, распахнули крепостные ворота. Расторопный дозорный пустился бегом к посадникову подворью. Прослышав о приезде молодого князя, боярин-посадник, как был в рубахе и портах, выскочил на мороз, крикнул челядину, топтавшемуся поблизости:

— Прими коня, ослопина!

И, почти достав бородой землю, поклонился князю:

— С прибытием тя, князь.

Дождавшись, когда Мстислав пройдёт в горницу, боярин уже на ходу сказал десятнику:

— А гридни идите в людскую, отогрейтесь да поешьте горячего.

За столом, потчуя гостя, посадник Дробоскула рассказывал о последнем набеге печенегов. Мстислав спросил:

— Здрав ли отец?

— Ещё крепок князь Владимир. А про то, что скончался брат твой Вышеслав в Новгороде и Ярослав с ростовского стола на новгородский пересел, о том, княже, верно, слыхал?

— Знаю. А что Святополк?

Боярин замялся, забегал глазами.

— Что плутуешь? — Мстислав нахмурился. — Сказывай, что в уме таишь?

— Поговаривают, что к королю ляшскому Болеславу Святополк тянется. Но то всё слух, а как на самом деле, мне неведомо[16]

.

Мстислав пригубил чашу с хмельным мёдом и тут же отставил:

— Душно у тебя, боярин.

— Натопили. — Боярин засуетился, накричал на стоявшего в стороне отрока: — Почто стоишь, тащи князю квасу, да с ледком.

— Ненадобно, — остановил отрока Мстислав. — Пойду лучше сосну. Завтра спозаранку выедем. А квасу ты вели мне в опочивальню принести.

3

Утро зачиналось зорёное.

В лесу тихо. Тревожа покой, застучит иногда дятел либо вскрикнет иволга. А то хрустнет под ногой сухой валежник, и снова всё стихнет.

Под деревьями толстым слоем лежит тёмная листва. Она ещё сырая от недавно сошедшего снега и пахнет прелью. На полянах зелёным ковром встала первая трава. Мстислав осторожно пробирается сквозь густые заросли. Обутые в кожаные поршни ноги ступают бесшумно.

Вот он раздвинул ветки, вышел на едва приметную тропинку. Постоял, поглядел, как с ветки на ветку запрыгала белка, улыбнулся. Глаза у него большие, а на розовом лице бородка кучерявится.