Земля под ее ногами

Они заметили меня за добрую милю, что само по себе было не так уж важно. На протяжении своей долгой и пестрой профессиональной жизни мне случалось с помощью подкупа и заговаривания зубов проходить через блокпосты на дорогах Анголы и бывшей Югославии. Я сумел проникнуть на двадцать семь различных революций и войн и вернуться обратно. Кордоны секьюрити на показах мод в Милане и Париже, концентрические круги вооруженных и невооруженных охранников, что сопровождают мужчин и женщин, обладающих подлинной властью, метрдотели модных манхэттенских ресторанов, ха! Кого я только не водил за нос. Уже тогда, будучи абсолютным новичком в этом деле, я был уверен в своей способности обвести вокруг пальца эту деревенщину и добыть материал о мошенничестве с несуществующим поголовьем.

Если, конечно, это и впрямь была деревенщина. А не члены какой-нибудь банды головорезов, действующей в этой глуши. Если Пилу не использовал бандитов, чтобы обеспечить безопасность своих махинаций. И в таком случае меня убьют без разговоров, а мое тело достанется охочим до падали воронам и стервятникам.

Как выяснилось, мы лишены были возможности понимать друг друга. Они говорили на местном наречии, из которого я не знал ни слова. Потребность в диалоге, однако, быстро отпала. Отняв фотоаппараты, пленки, ключи от джипа и все деньги, они отвели меня туда, где обитали воображаемые козы. Здесь я встретился с другим журналистом, о существовании которого до тех пор не знал. Он ожидал меня в одном из сараев, свисая с низкой балки и медленно вращаясь в потоках горячего воздуха. Одет он был почти так же, как я. Такие же накладные карманы на брюках, такие же походные ботинки. У ног — такой же пустой футляр от фотоаппарата. Он был мертв достаточно давно, и едва начав блевать, я уже понял, что мои сказки о трансиндийском ралли здесь, скорее всего, не пройдут.

Почему они не вздернули меня сразу? Не знаю. Наверное, от скуки. В этой дыре совсем нечем себя занять: нет даже настоящих коз, чтобы их трахать. Приходится растягивать удовольствия. А что может быть приятнее предвкушения удовольствия? Крокодилы поступают так же. Они сутками не съедают свои полуживые жертвы, оставляя их на потом. Так говорят.

Скука и лень спасли мне жизнь. Эти люди, разводившие фиктивных козлов и коз, уже полтора десятка лет зарабатывали на свое противозаконное существование ничегонеделанием. Если это были бандиты (в чем я все больше сомневался), то они давно утратили квалификацию. Среди них было немало людей тучных и мягкотелых, что не характерно ни для крестьян, ни для разбойников. Их тела заплыли жиром, а души разъела коррупция. Они связали меня и бросили, предоставив мне выворачиваться наизнанку из-за вони, исходившей от моего покойного коллеги, а также на милость мириад ползучих тварей, устроивших пир на мертвом теле.

Ночью пастухи-призраки напились в другом сарае, и доносившийся оттуда гвалт стих лишь тогда, когда все они впали в беспамятство. Мне удалось высвободиться из плохо завязанных веревок, после чего я оставался в коровнике всего несколько мгновений. Джип был там, где я его бросил, разграбленный, но с достаточным количеством бензина в баке, чтобы доехать до города. Мне удалось включить зажигание и уехать с максимально возможной на тех дорогах скоростью. Фары я не включал. К счастью, ярко-желтая, почти полная луна освещала мне путь.

— Слава богу, — сказала разбуженная мною Анита, когда я добрался до телефона и позвонил за счет получателя звонка. — Слава богу.

Я пришел в ярость от этих слов и накричал на нее. Страх, опасность, паника, бегство, стресс имеют порою странные, нелогичные последствия.

Слава богу? Нет, нет и нет. Нет необходимости изобретать столь жестокое, порочное, мстительное, нетерпимое, лишенное любви, аморальное и высокомерное существо, как бог, чтобы объяснить, почему тебе вдруг крупно и незаслуженно повезло. Никому — ни многорукому Вселенскому Танцору, ни седобородому Невыразимому, ни в разных обликах насилующему девиц Громовержцу, ни истребляющему людей огнем и потопом Маньяку не обязан я тем, что спас свою шкуру. Никто ведь не спас того, другого парня. Никто не спас индокитайцев, ангкорцев, братьев Кеннеди, евреев.

— Не обязательно оглашать весь список, — сказала Анита.

Я начал приходить в себя.

— Ну ладно, — пробормотал я, чувствуя неловкость, — мне просто нужно было выговориться.