Земля Серебряных Яблок

— Уверяю тебя, я очень страдал, — возразил отец Север. — Как бы то ни было, однажды ночью я услышал, как по лесу мчится охота: ночью, повторяю, когда всем добрым христианам полагается спать. «Как они дорогу-то видят?» — удивился я. Трещали кусты, лаяли псы. Слышалась поступь бегущих ног и звонкий голос рога. Тут я понял: это не христианская охота, а нечто иное. Я рухнул на колени и принялся молиться о спасении — или хотя бы о мужестве вынести то, что уготовила мне судьба. Спустя какое-то время шум охоты затих вдалеке. Я возблагодарил Господа за Его милосердие. И тут я услышал…

— Что? — не выдержала Торгиль. Яркие, живые описания не оставили ее равнодушной.

— Детский плач. Там, снаружи, в пустынной глуши, плакал маленький мальчик — плакал так, словно у него сердечко разрывалось. Я взял светильник и вышел в лес на поиски, но голос тут же стих. Ребенок испугался меня. Но я примерно представлял себе, где он прячется, и на следующее утро отнес в то место горшок с овсянкой.

— А где ты взял овсянку в лесной глухомани? — полюбопытствовала Пега.

— Мне дозволили взять с собой запас овса, гороха, бобов и ячменя, — объяснил монах с нотой раздражения в голосе. — Ты довольна?

Джек толкнул Пегу локтем: не перебивай, дескать!

— В ту ночь овсянка исчезла; так я понял, что ребенок жив.

— Клянусь сиськами Фрейи, это прям настоящая сага, — объявила Торгиль.

— Я приручил немало лесных зверушек, — промолвил отец Север, неодобрительно нахмурившись: Торгиль, как всегда, в выражениях не церемонилась. — Вот так же и с ребенком вышло. День за днем я выставлял наружу еду, садился под его любимым деревом и рассказывал истории. Мальчик меня не понимал, как выяснилось впоследствии, — но звук моего голоса, должно быть, его успокаивал. Однажды он показался. Я не тронулся с места. Просто сидел там и продолжал говорить. И наконец ребенок научился доверять мне настолько, что сам пришел к хижине. Бедное, изголодавшееся, исстрадавшееся дитя! Малыш был весь в синяках. Тощий — кожа да кости. И полумертвый от усталости. И тут я увидел знаки у него на коже — и все понял.

Отец Север умолк и отпил воды. Он был превосходный рассказчик: умел остановиться вовремя.

— Что понял? — нетерпеливо воскликнула Торгиль.

— Я немного устал, — вздохнул монах. — Пожалуй, доскажу завтра.

— Доскажи сейчас, ну пожалуйста! — взмолилась Пега.

Джек отметил, как у отца Севера чуть дрогнули уголки губ. Вот и с Бардом все так же, когда он в очередной раз убеждается, что его слушают не дыша.

— Вы уверены? — переспросил отец Север с глубоким вздохом.

— Да! Да! — завопили Пега и Торгиль.

— Хорошо же. На теле мальчика была татуировка: полумесяц, пронзенный сломанной стрелой. А под ним — горизонтальная черта, перечеркнутая пятью короткими штрихами: руна, означающая «айден», то есть «тис» по-пиктски. Полумесяц — это знак Старика-с-Луны, а сломанная стрела — символ Владыки Леса. Вы, верно, ничего о них не знаете.

— Еще как знаем! — заверил Джек.

— Это демоны, которым поклоняются пикты; а татуировка означала, что ребенок предназначен в жертву!

— Ох, нет! — вскричала Пега.

— Увы, да, — отозвался отец Север. — Ребенок и был дичью для Дикой охоты. Его ждала смерть — но он уцелел. Я знал, что в лесу он никогда не будет в безопасности, ведь пикты вернутся. Потому я забрал его на Святой остров. Обучил его саксонскому языку и латыни; а вот добродетели мне его учить не пришлось — ею дитя и без меня наделено было с лихвой. Мальчик вырос — и стал братом Айденом, библиотекарем Святого острова.

— Замечательный финал, — вздохнула Пега.

— А по мне, лучше б монахи вернулись в лес и перебили всех пиктов, — возразила Торгиль.

— Монахи этого не делают, — покачал головой отец Север.

— Вот поэтому их так приятно грабить, — самодовольно ухмыльнулась воительница.

Глава 35

Послание Барда

Затянувшееся отсутствие Брута очень беспокоило мальчика. С самого первого дня Джек взял за правило процарапывать на стене отметину всякий раз, как пикты приносили еду; сейчас на стене красовалось четырнадцать насечек. Целых две недели прошло с тех пор, как Брута призвали обратно во дворец! Торгиль пыталась расспросить Брюда, но тот лишь плюнул в ответ.

Джек обнаружил в соломе мышь-полевку и поймал ее прежде, чем зверек оказался в пределах досягаемости отца Суэйна. Мальчуган осторожно взял мышку в руки, заглянул в ее яркие глазки. В трепещущем тельце крохотной искоркой пылала жизненная сила. Приободрившись, Джек живо вообразил себе, как полевкина семья с нетерпением ждет ее назад. И тут он заметил кое-что еще.

Мышь держала в зубах цветок.

Самую обыкновенную маргаритку: таких в середине лета на лугу расцветает тысячи и тысячи. Джек их каждый год видел, да только внимания не обращал. Но здесь, в темноте подземелья, одна-единственная маргаритка сияла как звездочка. Мышь, верно, цветок в гнездо тащила.

Джек выпустил зверька в безопасный лаз, а цветок сохранил. Он сел в сторонке и задумался; и вдруг, нежданно-негаданно, в голове его зазвучал голос: