Земля Серебряных Яблок

— Отлично, — кивнул отец Север. И, недобро улыбаясь, обвел глазами присмиревших монахов. Кое-кто щеголял синяком под глазом, и все глядели так покаянно, что залюбуешься. — Сперва покончим с делами насущными.

Бард с отцом находились в больнице, самом благоустроенном и спокойном месте во всем монастыре. Бард немало всего добавил к коллекции лекарственных трав, висящих под потолком, и как раз рассказывал Джайлзу Хромоногу об их свойствах, когда внутрь вбежали Джек с Торгиль.

— Джек — ох, сыночек мой! — воскликнул отец. Нога его по-прежнему покоилась в лубке, он опирался на костыли, но, к вящей радости Джека, выглядел на диво здоровым и бодрым. — Я-то уж думал, тебе не суждено вернуться. Когда Иффи велел запечатать колодец… — Отец выпрямился в полный рост и пригляделся к Джеку внимательнее. — Готов поклясться, ты здорово подрос, хотя прошло всего-то несколько недель. А наряд твой откуда?

— Молодчина, Джек! — от души похвалил его Бард. — Ты свершил великие подвиги! А, Торгиль — вот мы и снова встретились!

— Драконий Язык? — изумилась воительница.

— А я говорил тебе, что он жив, — отозвался Джек.

— А это что за паренек? — полюбопытствовал отец.

Джек смущенно замялся. Всю дорогу он ломал голову, как ему объяснить, кто такая Торгиль. Не только отец, но и горожане принимали ее за мальчишку. Это решало проблему одежды: ведь Торгиль наотрез отказывалась носить девчачьи платья. И однако ж она скандинавка; ее непременно убьют, если кто-нибудь догадается о ее происхождении. А тут еще отец задал самый главный, самый мучительный вопрос:

— А Люси где же?

Миг, которого Джек ждал с таким ужасом, настал.

— С ней все хорошо, — пролепетал мальчик. — Она счастлива.

— Она никогда нам не принадлежала, Джайлз, — вмешался Бард. — Ты с самого начала об этом знал. Я так понимаю, она осталась в Эльфландии.

— Она не захотела возвращаться, — убито проговорил Джек.

— Даже ради меня? И ради Алдиты? — закричал отец.

Бард утешающе потрепал отца по плечу.

— Эльфы смотрят на мир иначе, чем мы. Они играючи разобьют тебе сердце, а сами лишь посмеются да отвернутся.

Джек смущенно глядел на плачущего отца, не зная, что делать. Люси никогда не любила ни его, ни кого-либо другого. Небось уже успела напрочь о нем позабыть.

— А ты разве не хочешь узнать про Орешинку? — нежданно-негаданно вмешалась Торгиль.

Отец вскинул глаза.

— А ты кто такой?

— Я — Торгиль, из дома Олав…

— Этого вполне довольно, — вовремя остановил ее Бард. — Как видишь, Джайлз, в своих путешествиях Джек повстречал хорошего друга. Но речь не о том. Орешинка — твоя настоящая дочь и, как я слышал, живет в семье хобгоблинов.

— Хобгоблинов?! — встрепенулся несчастный отец. — Они ж ее сожрут!

— Чушь. Хобгоблины — славные, добросердечные создания и детей просто обожают. Но я так понимаю, Орешинка тоже отказалась возвращаться?

Сердце у Джека заныло еще сильнее.

— Понимаете, она ж другой жизни никогда не знала. Она считает себя хобгоблинкой и любит приемных родителей. Похитить ее было бы жестоко.

— Вообще-то я об этом подумывала, — призналась Торгиль.

— И очень хорошо, что не преуспела, — покачал головой Бард. — А теперь нам надо многое обсудить; да и Айден наверняка захочет послушать ваш рассказ. Джек, а пригласи-ка его к обеду. Да, и заодно отнеси Пеге и ее друзьям корзинку со всякой снедью. И скажи, мы будем очень рады им — после наступления темноты.

Джек поспешил выполнять поручение учителя, гадая про себя, что за птичка такая напела старику о Пеге и хобгоблинах. Просто-таки диву даешься, как Бард умудряется всегда и все знать! Уже выйдя за дверь, мальчуган услышал, как отец задумчиво обронил:

— Торгиль — странное имя для сакса.

— На севере оно не то слово как популярно, — заверил Бард.

С наступлением вечера горожане разошлись по домам. Люди были в превосходном настроении: все смеялись и поздравляли друг друга с победой над монахами.

— Отец Север посадил их на хлеб и воду на целый месяц! — радовался один.

— И заставил читать молитвы каждые четыре часа, а в остальное время трудиться не покладая рук, — ликовал другой. — Как только святоши закончат чинить стены, так сразу начнут восстанавливать Дин-Гуарди. Ах, до чего же славно снова зажить под властью настоящего короля!

— И принцессочку он себе раздобыл — просто загляденье!

Так, перешучиваясь и пересмеиваясь, люди брели по темнеющим полям, возвращаясь в Беббанбург.

Джек прислушивался к их болтовне, лежа на животе в высокой траве за пределами монастырских владений. Тут же притаились хобгоблины и Пега.

— Думаешь, это безопасно? — прошептал Бука.

— Надеюсь. Брат Айден велел мне пройти через покойничьи ворота.

И друзья прокрались к проему в стене вокруг кладбища. Внутри не оказалось ни души. Жалкие крестики, отмечающие могилы монахов, тонули в зарослях сорняков. С лугов наплывал туман.

— Тем лучше: никто нас не увидит, — прошептал Немезида.

Так, никем не замеченные, друзья пробрались к черному ходу больницы. Дверь отворила Торгиль.

— Давно пора, — пробурчала она. — Драконий Язык не велит за стол садиться, пока вы не придете.