Земля точка небо

– Неудивительно, – сказал Максим, зевая сквозь прикрытый рот. – Их попробуй не знать. Когда станешь звездой, умоляю, разыщи человека по имени Корнеев. Я дам тебе яд, который ты бросишь в его пищу.

Он прохлопал карманы брюк и потянул с крючка свой пиджак.

– Корнеев – это кто? – спросила Лиза, с интересом наблюдая за ним.

– Продюсер, – сказал Макс. – Покровитель всея попсы. Когда он умрет, мы истребим остальных, и они не возродятся вновь. А где сигареты?

Он глянул по сторонам, комкая в пальцах опустошенную пачку.

– Кончились, – сказала Лиза.

– …ТВОЮ МАТЬ!

Лиза сжалась и дернулась, видя, как Максим замахивается и швыряет картонный шарик ей прямо в лицо.

«Вот почему ничего между нами не было и не случится», – думала она, пока скомканная пачка летела в цель. Да, он ей нравился. Да, он хотел заботиться о ней. И всё равно, Лиза в жизни не смогла бы довериться такому человеку. Ей хватало собственной циклотимии.

Скомканная пачка стукнула в оконное стекло, и конечно, не была нацелена в Лизу, и не произвела разрушений, просто мягко скатилась на стол.

Макс недовольно уставился в угол купе. Он знал, что противен ей, и злился на себя за это, мучительно думая, как извиниться, не задев темы «икс».

Он чувствовал себя преотвратно. Без сигареты трудно проснуться окончательно, тем более, когда всю ночь валялся, прихлебывая шампанское из бутылки. Шепча надоедливую фразу, которая пьяно засела в голове и стучала в ушах под ночной колесный грохот:

С одной стороны,

…старая жизнь окончена.

С другой стороны,

…новая будет, как я захочу.

С одной стороны…

На рассвете у него закончились сигареты, а еще через полчаса сгорели десять блядских пустышек из пачки, взятой у Лизы в долг. В пять часов он перестал замечать стук колес. В голове стало тихо, но Макс не мог уснуть всё равно – слишком колотилось сердце. Тогда, от безысходности, он решил думать о ней.

Максим знал, что нравится Лизе. Он мог элементарно соблазнить ее, даже более чем, и ни секунды не ждал бы, окажись на ее месте другая. Но с Лизкой вышло по-другому. С ней он впервые захотел взаимности. Вот она, тема «икс». Макс еще не знал, как добиться своего, хотя абстрактный план у него был. Очень даже был.

И он заснул, едва три часа назад, чтобы проснуться от звуков чертовой песни «Сказок», без сигарет и с привкусом говна во рту.

– А шампанское? Есть? – спросил Максим холоднее, чем хотел, зато вне темы «икс».

Лиза качнула головой, разглядывая бесконечный забор с графитти, тянувшийся за окном.

Макс поднялся, мимоходом зацепив горлышко пустой бутылки. Та повалилась на бок и с рокотом откатилась Лизе под туфлю. Следом нашлось еще две, тоже пустые.

– Сколько же мы вчера?.. – спросил он, потирая щеку и вращая бутылку на уровне глаз.

– Я – один бокал, – сказала Лиза и глянула по сторонам. – Даже не знаю, куда он делся.

– Кроме шуток? Ты хочешь сказать, что это всё я?

Максим поймал себя на честном изумлении, но осекся, потому что Лиза могла оказаться права. Даже более чем права: она уснула, оставив бокал на треть полным.

Так или иначе, получается, что он выпил три бутылки сам. И еще треть бокала.

– Видимо, да, – сказала Лиза беззаботно – или же с притворным равнодушием?

Макс неуверенно затолкал бутылку в нишу под стол.

«Она сама говорила, что я не алкоголик», – подумал он. Разве не так?

Вообще-то, не совсем. Лиза сказала, что поведение Максима нетипично для алкоголика. Люди с алкоголизмом пьют не для того, чтобы развеяться, а чтобы забыться, вернуться к нормальной жизни. Дальше, они редко идут за лечением добровольно. А Макс пришел сам. Алкаши отказываются признать себя больными, а он готов был.

Ведь это определенно доказывало, что он не алкоголик, правильно?

– Мои извинения, – сказал Максим. – Я… не то чтобы мне хотелось выпить, я просто не умею спать в поездах.

Лиза повернула голову.

– Макс, тебе незачем оправдываться. Ты взрослый человек и даже не мой клиент. Теперь я сама твой клиент.

«Очень характерно», – подумал Макс. Вечное бегство от прямоты. Так называемый психолог. Нет, чтобы принимать людей такими, как есть. Не считая ее странного друга, без которого Лиза не желала ехать. «В этом отношении», – думал Максим, – «ее терпимость переходит всякие границы». И нельзя было указать Лизе на это, потому что ревность, как известно, эмоция «икс».

– Прибываем, – захрипела снаружи проводница, для наглядности грохнув в железную дверь кулаком. – Прибываем.

И ее голос двинулся прочь.

Они вскочили по сигналу, как пара десантников. Макс помог Лизе надеть пальто, а она подсадила дорожный рюкзак ему на спину. Внутри лежала ее вторая пара туфель и скудный гардероб.

– Зачем же ты надел пиджак? Он испортится!

– Ничего. Это ненужный пиджак.

Вдоль состава пробежал металлический лязг. Что-то царапнуло под днищем, зарычало, поезд ухнул напоследок и остановился.