Земля точка небо

— К СОЖАЛЕНИЮ, — девушка в записи отчаянно пыталась изобразить сожаление. — На данный момент НИ ОДИН оператор НЕ МОЖЕТ принять ваш вызов. Хрп! Нас отстрелили, и мобильник утих. Я набрал их номер пять раз. И пять раз услышал это сообщение.

— Скорее же! — позвала Эвридика, успевшая отбежать далеко вперед. Выходило совсем не смешно. За нами гналась шайка маньяков, и если мы попадемся, мне сожгут лицо дезодорантом, а как поступят с Эврикой — об этом вовсе тошно было думать. И вот, я снова набираю «02» и слышу…

— Милиция, — отозвалась девушка, на этот раз живая. У нее был голос человека, который только что отсмеялся и хочет вернуться к разговору, прерванному звонком.

— Добрый вечер, — прохрипел я в ответ, и постарался коротко объяснить, что меня и одну девушку преследует группа ребят, которые используют предметы.

— Где вы находитесь… — она зажала микрофон ладонью и что-то крикнула в сторону.

— Здесь дорога, — сказал я. — И лес. И ограда… завод, наверное.

— Где вы находитесь? — повторила она чуть раздраженно.

— Да не знаю же! Вышли из метро… конечная станция.

— «Серп и молот»?

— Такая, подземная гробница…

— Краснооктябрьский. Звоните в райотдел. Она продиктовала номер и повесила трубку. «Подождите», — хотел сказать я, но было уже поздно.

— Быстрее, быстрее же! — звала Эвридика. Ее цветастое платьице мелькало далеко впереди.

— Стой! Дождись меня… Прыгая между асфальтовых кочек, я подбежал к Эврике и выдавил несколько свистящих бессмысленных звуков, прежде чем смог заговорить.

— Бесполезно. Она не кончается.

— Кто?

— Ограда, — я обернулся и на шоссе увидел их. Фары скутеров поднимались из-за горизонта чередой злых полумесяцев. Они дрожали в колеблющемся полумраке. Зуд моторов теперь был отчетливо слышен. Мотороллеры шли неровным строем, один за другим. Пять… Семь…

Целая армия. Я обернулся к испуганной Эвридике, и она собиралась заговорить, но что-то отвлекло ее. Между скутерами неспешно катился призрак. Я сразу узнал автомобиль, даже не видя правительственный номер, состоявший из одних нолей. Только один человек в городе водит «Феррари». Тем более с такой раскраской. Темные стекла, матовые диски и черный корпус: машина терялась на вечернем асфальте. Видна была только сетка из параллелей и меридианов, фосфорно сиявшая на бортах и капоте. К нам приближался не автомобиль, а его трехмерный каркас.

— Ты знаешь эту машину? — спросил я Эвридику. Она покачала головой, сглотнула и попятилась. Странно, что парень Эврики не покатал ее на своем «Феррари».

Потому что за рулем сидел он — сумасшедший Фернандес. Сын губернатора. Глава психоделов. Мой старый друг.

— Стой ты, — я поймал Эвридику за тонкое плечо. Она рванулась прочь так сильно, что едва не порвала бретельку.

— Нет, пусти, отстань! — Эврика билась у меня в объятиях, пока я безуспешно пытался развернуть ее к себе. — Отс-тань! Когда удалось заглянуть в ее глаза, я увидел, как Эвридика напугана. Моторы гудели уже совсем близко.

— Не туда! — заорал я в лицо Эврике. — Куда ты? Не туда! Едва она перестала сопротивляться, я отпустил ее и выбежал на трассу. Проскочил разделительную полосу и — пуф-ф! — опять провалился на дно. Мир вокруг загустел. Рисунок асфальта, колесо ограды, кривая лесной кромки, созвездие лиловых фар, — всё распалось на простую алгебру. Если считать землю плоскостью, то ограда задавала ее границу. Стая воробьев, метавшихся в небе, образовывала тесный каркас. Черные точки птиц можно было соединить линиями. Трепетавшие фары образовывали на асфальте их перевернутый оттиск. Я подумал, что небо действует как зеркало, и засмеялся бы, если бы мог дышать. Тонкие нити связывали действительность в единый механизм.