Земля точка небо

— Отлично, — в мобильном исполнении голос звучал чуть бодрей. — Теперь: главное, не стой на месте. Выходи из кабинета и к лифту, поскорее. Идешь?

— Да. «Что за кретинизм», — подумал Макс, терзая кнопку лифта. Детский сад.

— Потом налево, за желтой дверью — костюмерная. Там говоришь: «дресс-код четыре». Запомнил? Я перезвоню. Секунду поколебавшись, Максим открыл желтую дверь и оказался в тесном лабиринте из этажерок и шкафов, между которыми во мраке ходили костюмеры. «Только бонусов по углам не хватает», — подумал Макс.

— Дресс-код четыре, что бы это ни значило, — сказал он, торжественно подняв руки.

— Вам срочно или долго? — спросил ближайший к нему костюмер, самый высокий, лысый и, по-видимому, главный.

— Я так понимаю, срочно, — ответил Максим, пытаясь высмотреть где-нибудь стул. Присесть он так и не успел. Макса обступили все трое: главный давал указания, остальные два, помоложе и не такие длинные, возились с пыльными тряпками и прикладывали к ноге Максима спортивную обувь.

— Во-от, переоденьтесь, — главный вручил Максу уродский тренировочный костюм, шапку и пару убитых серых кроссовок.

— А нельзя ли помедленней, без… — его прервал звонок сотового.

— Переоделся?

— Я не стану…

— Это только временно.

— В любом случае, не могу же я оставить здесь вещи. Мой костюм стоит…

— Возьми у них сумку.

— Не знаю, это… Всё это обязательно?

— Быстрей, у нас кончается время. «Иди ты», — подумал Максим. Увольняюсь, пошли все к такой-то матери.

— Решай быстрее, — сказала трубка. Они ждали. Главный держал в руках пыльные кроссовки.

— Короче, такая девочка новая к Анжеле пришла, — тихо сказал один младший костюмер. — Из провинции откуда-то. «Это моя девочка, козлы», подумал Макс. Это моя девочка, есть вопросы?

— Хорошо, — он сжал трубку в кулаке. — Что дальше?

— Переодевайся и выходи налево через длинный холл, там возьмешь сетку для тенниса, и сразу ко мне, выход из «Кропоткинской».

22 апреля 2003 года

— Ну что, всё понятно? — Ксюша взяла у него бумаги. — Оставь себе вот эту, это памятка.

— Да. Только один вопрос, — признался Дима.

— Угу? Он поскреб коротко стриженый затылок и потер щеку.

— Вот в журнале напечатали «Сказок» — это же поп-музыка?

— Ну да, а что?

— Но ведь это… не блюз.

— Э? — Ксюша подняла брови.

— Журнал ведь «Ритм-н-блюз» называется?

— Блин, — Ксюша наклонила голову. — Ты не знаешь, что такое ар-эн-би?

— Нет.

— Ритм-н-блюз. Такой модный стиль, — сказала Ксюша, потерев нос ладонью. — Не имеет отношения к блюзу. Попсовый, глупый, насквозь коммерческий.

— А зачем называть так журнал?

— Потому что журнал такой. А журнал, потому что читатель такой же. Оки? Еще вопросы?

— Да, — сказал Дима. — Что мне нужно делать?

— Всё очень просто. Пока я не найду тебе следующее интервью, примени свои знания на деле и напиши заметку. Мы ее разберем, и ты поймешь, куда двигаться.

— А на какую тему?

— Ха! — Ксюша хлопнула в ладоши. — Знаешь, дай мне тему, я сама напишу. Наша работа и есть, по сути, вечные поиски темы.

— Ну подскажи хотя бы, с чего начать. Ксюша задумчиво потерла запястье.

— Я так поняла, ты не разбираешься в современной музыке? Дима покачал головой.

— Тогда не знаю… Придумай что угодно. У нас рубрик много, пристроим, если что. Дима отвернулся к экрану и дважды аккуратно щелкнул «пробелом».

«Про что бы написала ты, Синица», — подумал он.

— Можно, — он прикусил и пожевал губу. — Можно я напишу про двух подруг-лесбиянок? Они порнозведзы…

— Господи помилуй, нет, — сказала Ксюша. — Ты с ума сошел? Это неформат.

— А? То есть, запрещено?

— Да нет же, у нас что, по-твоему, цензура? Всё разрешено. Просто неформат. Мы не тот журнал, понимаешь?

— М-м, — сказал Дима, мусоля ноготь большого пальца. — А если про армию? Ксюша тряхнула челкой.

— Не годится.

— Тоже неформат?

— Вообще-то, смотря что… нет, — она поправила волосы. — Нет, все равно, не годится. Дима потер щеку и задумался. Ксюша стояла рядом. Не удержавшись, она тихо запела и закружилась между столов, подобрав невидимое бальное платье.

— А что, если, — Дима оглянулся и повторил. — Что, если написать про это… про фобию?

— Давай, — согласилась Ксюша, продолжая вертеться. — У нас есть психология, там как раз девочка — моя подруга. Конкретно, что за фобия?

— Ну… страх закрытых мест.

— Уже было, в декабре.

— Страх высоты?

— Было еще раньше.

— А чего не было?

— Скажу так, — Ксюша сморщила нос. — В последнем номере писали про лалиофобию.

— Это что?

— Боязнь речи. Хочешь взять фобии — найди что-то оригинальное.

Хотя бы настолько.

— А где?

— Не знаю.

— Может, в интернете?

— Там уже всё до тебя найдено. Проще завести знакомого психолога.

22 апреля 2003 года

Несчастный парень сидел на табурете, ссутулив широкие плечи, свесив голову и глядя в синий ворсистый пол. Лиза отчаянно завидовала гостю программы: ей приходилось торчать возле тумбы на затекших ногах и смотреть широко распахнутыми глазами в телесуфлера.

— Затем я понял, что в наших отношениях не может быть недомолвок. Я понял: должен. Когда Валентина ушла в институт, я…