Земля в иллюминаторе

– Овуляции.

– Ага, ее, буквально на пару недель? Раньше ну никак не успеваем.

– Ларион Саныч, – строго ответила женщина в телефоне. – Сдвинуть срок можно только у пятилетнего плана. В физиологии все работает иначе. По приказу дети не рождаются. И чем скорее там, наверху, поймут это, тем быстрее перестанут играть в глупости.

– Но насчет середины февраля – вы ручаетесь?

– Йося говорит, что дает свой последний зуб на то, что у нее будет середина цикла в период с пятнадцатого по семнадцатое число. Он никогда еще не видел таких результатов. Ее наблюдали полгода во время эксперимента у эндокринологов. Анализировали гормоны, в том числе и лютеинизирующий. Она как автомат, день в день. И уровень прям такой как нужно. А с этим вашим Одинцовым они просто идеальная пара. Он натуральный ходячий монстр, я как увидела, так ахнула: более пятидесяти миллионов головастиков на один миллилитр, подвижность – шестьдесят процентов. Такой способен оплодотворить и мумию Нефертити.

– Мумию мы посылать в космос не будем. Спасибо за консультацию, – вздохнул Теккин.

– И вот что еще, Ларион Саныч. Если хотите знать мое мнение. Судьбы людей – это вам не игрушки. Одинцов тип еще тот, а вот девушка… Она хорошая, честная. Вы готовы использовать ее тело ради очередной партийной идеи? Она же не робот, а человек. Ребенок – это ведь на всю жизнь. И неизвестно еще, каким он родится, – а его нельзя будет выбросить как результат неудачного эксперимента. Мой совет – сделайте так, чтобы полет не состоялся. Я уже жалею, что подсказала вам выбирать тех, у кого хорошее репродуктивное здоровье. Надо было поступать по совести, и черт с ней, с наукой.

В трубке раздались короткие гудки. Теккин вернулся к чертежам. Взглянул на календарь. До запуска оставался месяц. Вопросы совести… Если решать их, то точно не успеем. Не пошлют этих – так найдут других. Если что он и может сделать, так это обеспечить их взлет и посадку. А остальное… Пусть делает природа. Надо было каким-то образом отвоевать эти две недели. Ларион Александрович помотал головой из стороны в сторону, разминая шею. На стене справа висели чертежи военного модуля «Заря», который находился в стадии разработки. В голове Теккина что-то щелкнуло, он замер, а потом кинулся к телефону.

– Слушай, приятель, – спросил он снявшего трубку начальника КБ автоматики, – мы блоки АСУ на «Зарю» уже поставили? А они совместимы с «Союзом»? Полностью? Есть у меня одна идея…

***

Это январское утро чем-то напомнило о грядущем приближении весны. Стояла оттепель. С юго-запада дул теплый ветер. Солнце изредка прокалывало рваные тучи, щекоча скользкими лучами по холодной земле. Маленькие синички прыгали с ветки на ветку и весело щебетали, то и дело пикируя на снег и подбирая разбросанные там зерна овсянки. Рая специально носила с собой газетный кулек с кормом, чтобы побаловать птиц. Эти полчаса между завтраком и до начала тренировок считались их личным временем и были сейчас самыми спокойными в ее жизни. Далее начинались бесконечные занятия по подготовке к полету, медицинские процедуры и тренировки на симуляторах… Она до сих пор поверить не могла, что все это происходит именно с ней. Конечно, ей всегда нравилось небо, она даже один раз прыгала с парашютом на подмосковном аэродроме, но про космос никогда не задумывалась. Ей вполне хватало своих земных забот.

Предложение, которое ей сделали, ошеломило ее. Почему я? Почему сейчас?

«Все просто, – объяснил ей какой-то влиятельный руководитель. – Советская космонавтика шагнула настолько далеко вперед, что может послать в космос простую девушку, без многих лет специальных тренировок. Мы хотим доказать всему миру, что в космос способны летать обычные люди, например, такие, как вы. А ваш напарник, один из лучших советских летчиков, обеспечит полную безопасность и счастливое возвращение на Землю».

С напарником была проблема. Злобный, мрачный, угрюмый. Этот Иван Одинцов, или, как он просил себя называть, «Вэн», всегда ходил спесивый и важный. Здоровался сквозь зубы, на приветливых работников Центра подготовки шипел, с руководителями полета держался нагло и вызывающе. Спорил по любому поводу, лез на рожон и всячески пытался показать, что он тут самый умный. Раиса даже засомневалась, стоит ли ей лететь именно с ним. Спросила об этом Ларион Саныча, главного конструктора, милейшего старичка. Тот лишь развел руками и почему-то горько усмехнулся.

Готовиться к полету с Одинцовым Рае было сложно. Он ее постоянно подгонял и пенял на ошибки. Конечно – сам-то военный летчик, проблем с техникой у него не возникало. Устройство корабля он выучил, кажется, за одну ночь, а она до сих пор иногда путала некоторые кнопки.

– Ты оставишь нас на орбите, – отчитывал ее Вэн после очередной ошибки на тренажере. – Сначала тумблер «А» в положение «Отключен», потом запускаешь «Цикл».

– Да без тебя знаю, – огрызалась она в ответ. – За собой лучше следи. Вон вчера опять на тройку сдал центрифугу. Координация-то слабая.

– Все в порядке с координацией, – нахмурился он. – Я их проверял.