Земля волшебника

Еще ниже лежат черные закупоренные моря, полные безглазых акул, что размножаются и умирают во тьме. Есть там и подземные звезды, которых никто не видит. Я могла бы оставаться там вечно, но в конце концов прошла на ту сторону.

— Мы знаем о Той Стороне, — сказал Квентин.

— Знаете, но не были там. Я иногда следила за вами. Была на Краю Света и сидела в стене, когда тебя выгнали. Следовала за вашим корабликом на глубине семи морских саженей, как дух из «Старого морехода».[25] Видела, как твой друг погиб на том острове, как ты трахал свою подружку. Как ты сошел в ад.

— Могла бы и помочь, между прочим.

— Нет! Не могла! — Лицо Элис осветилось безумной радостью. — А знаешь, почему? Потому что плевать мне было! — Она принюхалась. — Любопытно… в ниффинах у меня не было обоняния. О чем это я? Да. После подземного плавания я ударилась в другую крайность — поднялась в небо, как шарик, и прошла в космос. Поиграла со звездами, вошла в солнце и провела там неделю — мне ничто не могло повредить. Думаешь, в Филлори вселенная такая же, как у нас? Бесконечная, с другими звездами и мирами? Ничего похожего. Там одно только Филлори. Пройдешь мимо солнца, мимо луны, мимо последних звезд — сквозь звезды я не могла проходить даже как ниффин, — а там ничего. Я полетела дальше — усталость и скука ниффинам незнакомы, — потом оглянулась и увидела Филлори. То еще зрелище: плоский витой диск, окруженный звездами, балансирует на шаткой башне из черепах, как в книжке Доктора Сюсса. Разноцветный кружок, который получают, вращая холст, а вокруг жужжащий рой белых звезд. Я долго им любовалась, не зная, вернусь туда или нет. Самое близкое к грусти чувство, которое я испытала.

В образовавшейся паузе завыл холодильник. Элиот встал и пихнул его.

— Но ты вернулась, — заметил Квентин.

— Да. Я делала все, что хотела. Как-то раз вскипятила озеро со всем содержимым. Сжигала птиц и зверей. Меня все боялись — я, синяя птица, предвещала беду. Некоторые кричали, плакали, молили меня о пощаде. Однажды… — Элис затаила дыхание, словно ее холодом обожгло. — О господи. Я убила охотника. — У нее вырвался всхлип, похожий на кашель. — Совсем из памяти вылетело. Он хотел подстрелить оленя, а мне это не понравилось. Испепелила его без остатка. Он даже и не видел меня.

Она дышала теперь тяжело и хрипло, прижимая руку к груди, как перед обмороком или приступом рвоты. Взгляд ее метался по комнате.

— Все в порядке, Элис, — сказал Квентин. — Ты не виновата.

Она, в новом приливе гнева, хлопнула ладонями по столу.

— Нет, виновата! — Можно было подумать, что Квентин хочет отнять у нее самое дорогое. — Я его убила, а не кто-то еще! — Элис уронила голову на руки. Квентин не знал, как с ней быть. — Убила из ненависти. Я тогда ненавидела все и вся, а в первую очередь тебя, Квентин. Ненависть длится вечно, не то что любовь. Неисчерпаемое чувство, чистое, абсолютное. Знаете, что я видела, глядя на вас? Тупых уродов, набитых мусорными эмоциями. Вы такие глупые, что зачастую вообще не понимаете, какое чувство вами владеет — любовь, ненависть или горе.

Она права, люди в самом деле такие. Забыла только, что Квентин того же мнения, что именно это свело их вместе. Он пока не стал ей об этом напоминать.

— Что-то меня на экзотику тянет. Манго там, марципан. Укроп, чтоб его. Захочется и тут же расхочется — давно я ничего не пробовала на вкус.

Эта ее последняя реплика больше всего напоминала о прежней Элис.

— У меня была такая силища, Квентин. Такая власть. Как-то я обнаружила, что могу двигаться по времени в обратную сторону. Это легко. Вперед движутся все, секунда за секундой, но это не обязательно. Ты просто останавливаешься, и все. Кажется, я и теперь бы смогла. Представь, что ты едешь вверх по склону на лыжах, держась за трос: если ослабить хватку и дать ему просто скользить по варежкам, можно остановиться. Настоящее идет дальше без тебя, и ты таким образом оказываешься в прошлом. Замечательное чувство — правда, изменить ничего нельзя, можно только смотреть. Я видела, как Четуины приходили в Филлори, как рождались и умирали разные люди. Видела, как Джейн Четуин имела секс с фавном! — Элис прыснула. — Ей очень одиноко, по-моему. Даже если смотришь, как кто-то спит или читает, все равно интересно.

Однажды я решила посмотреть, как начиналось Филлори. Дальше уже нельзя, трос кончается — ты просто стукаешься об это. Не очень-то это красиво, заря времен. Как труп того, что было когда-то. Большая пустыня и мелкое, мертвого вида море. Никакого климата, сплошной холод. Солнце стоит на месте, и свет у него неприятный. Как у старой флюоресцентной лампы, в которую дохлые мухи нападали. Думаю, солнце и луна в то время столкнулись, образовав одно аномальное небесное тело.