Земляки по разуму

— Узнаешь, если останешься. Об этом кричат на всех углах.

— О-о, — протянул Фасилияс и озадаченно посмотрел на нее, не находя в языке предков соответствующего аналога такому сверхабстрактному для него понятию как «нимфоманка». — Это так страшно?

— Да! И взамен мне от тебя нужно, чтобы ты превратил мужа в нормального человека!

— Я не знаю, что ты подразумеваешь под этим определением.

— Нормальный человек — это не дикая помесь, способная проникать в чужие тела, — выпалила Мария, давая понять, что она думает о госте на самом деле, — а муж — это Семен.

— Но я ведь никогда не работал с нормальными людьми. Нимфоманка — это и есть нормальный человек?

Женщина выпучилась на него и уже была готова охарактеризовать как нимфоманок, так и осьминогов, но общих слов для этих двух разновидностей не нашла, а углубляться в детали не было времени. Поэтому ограничилась лаконичным:

— Нет.

Пришелец долго смотрел сквозь нее, а затем произнес:

— Мне нужен оригинал.

— За этим дело не станет, — Саньковская выпятила внушительную грудь и ткнула в нее пальцем. — Оригинал перед тобой! Ты должен лишить Семена возможности шляться по чужим мозгам, пристрастия к никотину, алкоголю и другим женщинам, кроме меня — единственной и неповторимой. Все понятно?

— Абсолютно! — уже нетерпеливо ответил Фасилияс. Несмотря на усложнение задачи, ему не терпелось поскорее заняться делом.

— Ну смотри мне, инопланетоводное! — пронзила его взглядом Мария.

На ладони лежало две таблетки. Саньковской впервые стало не по себе от затеи, куда дала себя втянуть, или авантюры, которую затеяла. Тяжело вздохнув, она посмотрела на Семена. Любовь всей жизни судорожно похрапывала и явно требовала её жертвы. Оставалось только надеяться, что Бог не допустит, чтобы они оба стали жертвами этого влажного проходимца…

На стуле около дивана многоруким стервятником пристроился осьминог. Мария разделась, стараясь не думать, что она первая среди землянок исполняет стриптиз для пришельца, бросила в рот таблетки, запила их холодной водой и прилегла около мужа. Глядя в гипнотическое око, она вдруг вспомнила то, о чем забыла сказать, и непослушными губами прошептала:

— И чтобы никакой тяги к наркотикам…

Сквозь пелену сна, заволакивающую сознание, Саньковская еще услышала звонок в дверь, но отреагировать у нее уже возможности не было. Звонок еще некоторое время преследовал ее в густеющей мгле, постепенно трансформируясь в далекий колокольно-погребальный звон…

***

— Неужели его замели? — с тревогой предположил Димка, когда они вышли из подъезда не солоно хлебавши.

— Шляется где-нибудь с женой. Воскресный вечер все-таки, — попытался успокоить друга Длинный, но цели не достиг.

— Не похоже это на него…

— Неужели ты думаешь, что тигр проболтался?

— После всего, что уже произошло с Семеном, я думаю, что нет ничего невозможного под Луной.

— Полнолуние! — приятель сделал страшные глаза. — Призрак тигра приходит в отделение милиции и…

— Ты думаешь, тот умер просто так?

— Нет, конечно. Сначала его пытали, а затем вкатили тигриную дозу пентотала натрия, чтобы он рычал только правду и ничего, кроме правды, — съязвил Длинный. — Я даю тебе стопроцентную гарантию, что до нас никто не доберется. К тому же, думаю, уже пора покупать золотых рыбок, иначе инфляция превратит «преступление всех веков и народов» в пошлую комедию. Кстати, — неожиданно закончил он, — давай навестим Ваську!

Идея, естественно, показалась Самохину абсолютно некстати, но уходить далеко от квартиры Семена не хотелось. В случае чего у Васьки можно Саньковскому и в стену постучать.

***

Вчерашний именинник, страдающий жутким похмельем, открыл дверь и с протяжным стоном завалился обратно на софу.

— Неужели так плохо? — лицемерно пособолезновал Длинный, мгновенно распознав знакомые симптомы, и устремился к аквариуму с видом наркомана, завидевшего дармовую дозу.

Рында промычал нечто невразумительное, а попугай, которого в этом году звали Лордом, встрепенулся на жердочке, вытаращился на посетителей блестящим глазом и прошепелявил:

— Шиллет — лушше для мушшины нет!

— Ты что, телевизор починил? — от нечего сказать поинтересовался Димка.

— Лучше бы я починил перьевыдиралку, — с трудом отвечал Василий и после продолжительной паузы попросил голосом, достойным умирающего. — Подай мне нож.

— Перестань! Похмелье — это еще не повод для харакири, — буркнул Длинный, еще не до конца погрузившись в транс.

— Какое к черту харакири?! Я просто покажу этому мерзавцу в перьях, что ножом тоже можно бриться! Особенно перья!

— Не будь таким жестоким.

— Жестоким? — взвыл Василий. — Если бы тебе с самого утра каркали о том, чего лучше для мужчины нет, ты бы давно свернул ему шею. Такое впечатление, что эта фирма дала моему попугаю взятку!

— Не надо так преувеличивать.

— Ладно, не надо — так не надо, — легко, как все неопохмеленные лентяи, согласился Рында. — А вы сюда каким ветром?

— К Семену заходили.

— Ну и как он там?

— Никого нет дома.

— Быть такого не может!

— Почему? — осторожно удивился Самохин в одиночку, так как Длинного, похоже, окружающее уже интересовать перестало.