Земляки по разуму

— Кошки? Какие кошки?! Ах, кошечки, — промурлыкал Саньковский, любуясь своим новым профилем в зеркале. — Видела бы ты, подружка, моего осьминожка!

«Совсем беда! Вот так живет себе мужчинка, живет, а потом — бац! — и транссексуалит к чертовой бабушке…» — мелькнуло у вдовы. Пятясь к двери, она произнесла скороговоркой:

— Ну, п-подружка, мне тут еще нескольких больных обойти нужно. Погуляем в следующий раз! Вместе с осьминожиком!..

Дверь за ней шумно захлопнул сквозняк, а Саньковский молча покрутил пальцем у виска. Своему же отражению этот жест он пояснил просто:

— Странные эти вдовы. Надо бы ее с мужиком каким познакомить…

Симпатичный транссексуал в зеркале не имел ничего против.

***

Свежий воздух вернул Длинному дар речи. Он присел на ближайшую лавочку во дворе и с жаром принялся уговаривать приятеля плюнуть на все и отправиться вместе в магазин «Последний ареал» за рыбками.

— Ты просто не понимаешь, что такое КРАСОТА! — брызгал кипяченой слюной Длинный и размахивал руками перед лицом Самохина, не то пытаясь объяснить это понятие жестами, не то намереваясь втолковать его же, съездив другу по уху.

Димка бесстрашно кивал, блуждая взглядом в пространстве. Некоторое время он был согласен с тем, что есть на свете вещи, недоступные с похмелья, а затем вдруг напрягся и его глаза приобрели осмысленное выражение.

— Заткнись! — приказал Самохин и Длинный, поняв, что его перестали слушать, послушно умолк. — Смотри, идиот, что такое настоящая красота!

Это было сказано тем тоном, каким бормочет Далай-лама после очередного озарения, когда окружающие его монахи падают ниц, и заинтригованный приятель не мог не обернуться.

По двору, гордо подняв к небу лицо в солнцезащитных очках, шла девушка. Нет, слово «шла» казалось пошлым, банальным и совсем не соответствовало описанию процесса. Она шествовала, плыла лебедушкой, осознавшей разницу между собой и гадкими утятами. В тот момент, когда стройная и длинная нога подвернулась, едва не сломав каблук-шпильку, на лице Самохина появилось выражение искреннего сострадания.

— Вот это женщина!

Длинный поморщился, словно для него идеалом была зеленоволосая русалка, а все остальные представители и представительницы прекрасного пола были достойны внимания лишь в качестве несостоявшихся утопленников.

— Кровь с молоком! Ноги от коренных зубов!

— Тебя послушать, так она больше всего смахивает на недоенную кобылу, — весьма критически оценил степень Димкиного восхищения приятель и постарался охладить его пыл простым вопросом на сообразительность. — Ты хоть представляешь, где в таком случае должны быть эти самые коренные зубы? Лучше послушай меня.

— Похоже, что ничего другого мне в этой жизни и не остается, — пробормотал Димка вслед красавице и постарался отрешиться от всего мирского.

— Вот я тебе и говорю, что лучше заморские рыбки в аквариуме, чем отечественные лошади в постели!

— Суета сует и всяческая суета, — взгляд Самохина приобрел стоически-хрустальный оттенок. — Женщины ходят и проходят, и возвращаются на круги своя…

Ни он, ни, тем паче, Длинный не признали в прохожей Семена, который, впрочем, был уже как бы и не он.

***

При виде развороченной парфюмерии, варварски сваленной в кучу бижутерии, расшвырянной по всей комнате галантерее и валяющейся где попало обуви, Мария остолбенела. Возвращаясь домой, она мечтала о встрече с любящим и заботливым, очень новым мужем… с Семеном, который после вчерашнего сеанса должен был стать даже чем-то большим, чем просто частица ее, и вот! Судя по тому, как он обошелся с ее вещами, этот гад ползучий превратил его в женоненавистника!

Неожиданно Саньковскую пронзила ужасная мысль. Неужели?! Она вздрогнула, осознав, что эталоном для осьминога, имеющего самое смутное понятие о различии полов, послужило ее сознание. И он все сделал так, как она, дура, сама того пожелала. Теперь Семен точно не пьет, не курит и на других баб не заглядывается, а чувствует себя ею. А ведь было у него предчувствие, было…

Под Марией грузно скрипнул диван и она разрыдалась. От этого неблагодарного занятия ее отвлек незнакомый взволнованный голос:

— Что случилось, подружка?

Она открыла заплаканные глаза и спазм перехватил горло.

«Подружка?!»

В ее платье, которое берегла, как память о выпускном бале, над ней возвышалась чудовищная пародия на Семена Саньковского. Кучерявый, нарумяненный и подкрашенный шарж!

«Боже, он даже побрил ноги! Это и называется концом света!» — мелькнуло у Марии, переполняя ужасом душу. Факт настолько шокировал ее, что она только и смогла выдавить:

— Ничего…

Знакомый вопросительный взгляд глаз в окружении слипшихся от туши ресниц посветлел.

— Вот и славненько! Поднимайся, у меня для тебя сюрприз!

Предчувствуя, что ей вряд ли под силу пережить еще один «сюрприз», дисквалифицированная в «подружки» жена не шелохнулась.

— Ну же! — Семен-2 принялся жизнерадостно тормошить ее и тут же невольно послал в глубокий нокдаун невинными вроде словами. — Я нам с тобой такие отбойные колготки оторвала, обалдеть!!!

***