Землянин 5.0

Глаза отворились, неподвижный взгляд уперся в рыхлый черный потолок. Изрытый корнями, источенный водами, кротами и червями, однажды он обвалится. Прямо сейчас он втягивает живот и неторопливо посыпает меня пылью. В какой-то момент земное чрево поглотит еще одного незадачливого путника. Я встал и нетерпеливо отряхнулся.

– Эй, я еще жив! – крикнул я потолку, мне нужно было с кем-то поговорить.

Без особых надежд я просканировал местность. Срезал и тут же проглотил незамеченный глазами чахлый энергогриб. Лениво прошелся по трупам туннельщиков и над последним телом вдруг остановился.

«Иридиевый зуб: вес 0, стоимость не установлена».

С изрядной долей брезгливости, стараясь касаться уродливого лица на возможно меньшей площади – перчаток у мен не было, – я открыл туннельщику рот. По незнанию я ожидал увидеть разреженный дырами неровный кариесный строй. Но зубы дикаря лишь подернулись синим налетом. Среди них металлическим блеском загадочно сверкал большой верхний резец. Вероятно, его обладатель был в числе первых представителей новой расы. Такое добро не должно пропадать. Я ударил по металлическому зубу рукоятью пистолета – не слишком сильно, недоставало, чтобы он затерялся в горле мертвеца. Тот пошатнулся, и усилиями пальцев был извлечен из специального гнезда. Зуб оказался гораздо тяжелее, чем можно было предположить, исходя из его размеров, если не знать, что иридий – один из самых тяжелых земных металлов, превосходящий весом вольфрам, золото, платину, а тем более свинец. От крысиной шкуры все того же туннельщика я отрезал небольшой лоскут, в середину положил добычу и стянул края поясом из крысиного хвоста. Теперь я не боялся потерять ценную находку.

Последняя зарядная батарея была опустошена и бесцеремонно выброшена – теперь, когда вся планета превратилась в сплошную свалку, смешно заботиться о таких мелочах. У меня оставался только собственный весьма скромный запас энергии.

Блуждания в полутьме возобновились. Как же мне надоели эти туннели! Разве я, отправляясь навстречу приключениям, мог подумать, что приключения по определению своему могут быть такими невзрачными? Тогда, в «Гараже 2102», я был мертвецки пьян, но в другое время, поразмыслив здраво, от безумной идеи улететь на Марс, конечно бы, отказался. И правильно: остался бы жив. Вообще-то уныние не было заметной частью моего характера, это бесконечные пустые лабиринты вывели его на сцену театра моих чувств. Я дернул занавес и пинком, пока зрители не видят, отправил кривляющегося арлекина за кулисы. Его место занял следопыт, совсем молодой и неопытный, но холодный разумом и готовый учиться.

С этой стороны от города туннельщиков подземные ходы оказались совершенно необитаемы. Отсутствие крыс говорило об отсутствии пищи – вероятно, свалка осталась далеко позади. Я прошагал еще десяток километров, прежде чем обнаружил одно из этих вездесущих, выживающих в самых тяжелых условиях существ. Небольшая, каких-то тридцать сантиметров, крыса не стала нападать, а укрылась в слишком широкой для нее норе. Я смог протесниться в нору и решил по возможности проследить за крысой. К сожалению, она быстро скрылась с моего радара, тогда как сам я передвигался с еще большим трудом, чем в прошлый раз. Однажды мне даже пришлось воспользоваться ножом, чтобы стесать мешающий продвижению выступающий край стены. Нора уводила вверх. Ползти становилось тяжелее, и я начал опасаться, что с увеличением крутизны подъема в какой-то момент остановлюсь окончательно, не способный ни продолжить путь, ни развернуться и поискать другой. На развилке я попытался уловить дыхание свежего воздуха, но в итоге повернул наудачу. Затем еще раз и снова. Долгое время спустя, когда я начал воспринимать ползание как естественный для себя способ передвижения, впереди посветлело. Не вдруг и не сразу я осознал это и понял наконец, лишь когда из экономии энергии отключил инфравидение. И тогда же почувствовал, как посвежел воздух и облегчилось дыхание. Сердце не желало покоя и торопило выбраться на долгожданную свободу. Я подтянулся на руках, поднялся во весь рост и с наслаждением расправил поскрипывающие плечи.

Глава третья

Я находился в лесу. Кажется, так называется большая группа деревьев естественного происхождения? Никогда не видел лесов и даже не задумывался, что где-то в нашем засушливом мире они еще могли сохраниться. Лесом я назвал тощие саксаулы и чахлые акации, тянувшие колючие ветви к старому солнцу, разлапистые голые кустарники да беспорядочно торчащие из пепла былинки, столь сухие, что они ломались под ногами. Лес занимал все пространство в окоеме. Куда идти и где искать Гарольда, я не знал, поймать его радиосигнал я также не сумел. Отправление призыва помощи расходовало энергию даром.