Земляной А. Орлов Б. Рокировка в длинную сторону

Следить с сидячего места было неудобно, а потому он встал и уступил место какой-то полноватой, крашеной тетке с объемистой сумищей в руках. Та кивнула благодарно, обронила 'Спасибочки', и плюхнулась на сидение, водружая свою ношу на колени. Что-то показалось Белову странным, а через секунду он уже понял - что. Сбоку сумки торчала какая-то тряпка. Из свежего разреза...

Корсет работал быстро и легко. В свои двадцать шесть он был уже опытным щипачём, причём одним из лучших в Москве. А сегодня он работал особенно красиво: с ним вместе был 'васек' - малец, еще не заслуживший собственной клички который должен был принимать хабар, и сносить его из вагона. Васек отзывался на имя Петька и мечтал когда-нибудь стать таким же, как он - Корсет, вор первой статьи.

Корсет уже взял приличный лопатник у какого-то штымпа в дорогом прикиде, парочку кошельков у двух разинь, прихватил изрядную пачку купюр у толстой тетки, аккуратно помыв сумку, и собирался слить всё это Ваську, когда вдруг перед ним возник невидный, тощий паренек с красным галстуком. Корсет не успел даже удивиться, когда паренек вдруг схватил его за руку, потянул на себя, и коротко взмахнул другой, свободной рукой. Что-то кольнуло Корсета в подмышку, а потом сразу же все вокруг стало красным, и в глазах померк свет...

...Белов молниеносно спрятал стилет в рукав. Тонкое трехгранное лезвие оставило лишь малюсенькую ранку, которая даже не кровоточила. Да сама сталь вышла чистой. Точный удар в сердце. Александр, считавший, что вор должен не сидеть в тюрьме, а лежать в могиле, мгновенно оценил качество работы на 'хорошо' и набрал побольше воздуха в лёгкие.

- Ой! Товарищи! Тут дяденьке плохо!

Детский голос прорезал гомон трамвайного столпотворения. Стоявшие рядом, начали поворачиваться, а потом шарахаться от оседающего мешком молодого мужчины с закатившимися глазами. Возле него стоял мальчишка лет тринадцати-четырнадцати, который пытался поддержать падающего. Внезапно он снова закричал:

- Ой! Товарищи! А у него тут кошельки! Он, наверное, вор!

Пассажиры заволновались, принялись хвататься за карманы:

- Ах ты ж! Нет кошелька! Зараза!

- Ой, мамочки! Сумку порезали! А там - деньги казенные!

- Граждане, да что же это! Портмонет сперли!

- А ну-ка, парень, - к упавшему протиснулся военный в гимнастерке с кубарями комроты. - Давай-ка, посмотрим, что это тут...

- Его какой-то дяденька толкнул, - быстро сообщил Белов. - Прямо в грудь, и тут же - на выход. А этот постоял, постоял, а потом на меня падать начал...

- Ишь ты. Глазастый ты, паренек... - Военный наклонился к упавшему, оттянул веко и тут же сообщил, - Холодный. Милицию надо звать. А ты, - он повернулся к Саше и потрепал его по волосам, - подрастешь - приходи к нам. Нам в Красной Армии такие глазастые и внимательные очень нужны. Стрелять-то умеешь? - Саша кивнул, и военный продолжил, - Приходи-ка, товарищ пионер к нам, в Бауманский район, в клуб Ворошиловских стрелков. Отменный из тебя стрелок выйдет, я тебе говорю...

Паренек, откликавшийся на 'Петьку', хотя на самом деле его звали Федором, осторожно проталкивался к выходу. Он точно видел, как тощий пионер ткнул рукой куда-то его хозяина и наставника Корсета. В последний момент в руке парня с красным галстуком мелькнуло что-то острое, блестящее. Слова 'стилет' васек не знал, но за то прекрасно знал слово 'заточка'. Кто и за что упокоил Корсета? Федор прекрасно видел глаза пионера - холодные, уверенные, стальные. Такие глаза он видел у законных мокрушников , причем у таких, которым фраера замочить - что стакан воды выпить.

И тут мальчишка вспомнил жуткую историю о шайке, которая наводила ужас на Москву лет десять тому назад. Во главе нее стояли двое: горбун и карлик. Горбун был 'иваном' , а вот карлик мочил, кого горбун указывал. Неужто это все - правда?

Содрогаясь от ужаса, васек спрыгнул с подножки трамвая и дал деру во все лопатки...

- ...Миленький, да как ты у него кошельки-то заметил? - ворковала женщина, обнимая Сашу сильной пролетарской рукой. - Ведь деньги-то у меня - казенные, как бы я за них оправдалась-то, а? Вот ведь ты какой глазастый, спасибо тебе большое...

Не состоявшаяся жертва ограбления оказалась одой из кассирш Мосторга - того самого, в котором Белов собирался переодеться. Узнав о том, что мальчик только сегодня приехал в Москву к дальнему родственнику из детского дома, кассирша взяла над ним шефство и пообещала, что уж она-то паренька оденет с иголочки.

Теперь она вела Сашу в Мосторг, попутно рассказывая, как она живет - одинокая, никому в целом свете ненужная, а ведь у нее отдельная огромная комната, не проходная, и с достатком все нормально, потому что она - не просто кассирша, а старшая кассирша, и вообще...