Земная жизнь с пропиской в небе. Книга первая

Старов пришел на беседу к главврачу, представился, попросил разъяснить степень опасности операции. Врач его успокоил, опухоль не злокачественная, хирурги опытные, риск есть, но он минимальный. Накануне операции Андрей еще раз зашел к отцу, о своей жене ничего ему не сказал, чтобы не волновать. Отец чувствовал себя бодро, лишь на прощанье обнял сына и тихо сказал:

– Береги мать, она у нас трудяга.

– Пап, мы еще вместе повоюем.

– Конечно, сын, иди.

По словам врачей, операция прошла блестяще, Андрей на радостях отвез всей бригаде набор коньяка. К отцу его не пустили, он находился в реанимации. Отец Старова умер на следующий день от обширного инфаркта, сердце не выдержало, хотя было ему всего 56 лет. На похороны пришел весь город. Андрей в организации похорон участия не принимал, все, включая поминки, взяли на себя городские власти. Тяжесть происшедшего накрыла его позже, когда все закончилось. Остаток отпуска он провел с матерью, поддерживая ее, как мог. Уезжать, чтобы жить с сыном, она категорически отказалась, каждый день ходила на могилу мужа.

– Я отсюда никуда, похоронишь меня рядом с отцом, когда Господь заберет. Дочь здесь недалеко живет, поможет в случае чего, да и ты, сынок, не забывай, навещай меня почаще.

48 суток летного отпуска прошли быстро. Правильно говорят – одна беда не приходит, жди пару. Андрей возвращался в полк в начале июня совсем другим человеком, разведенным и потерявшим отца. Служба должна была осложниться тем, что холостяков запрещено продвигать по службе, есть указание Главкома. Но его ждали неожиданные новости. Приехал он утром и сразу пошел на построение в свой экипаж. Но ему объяснили, что 1 июня зачитали новый боевой расчет, что теперь его место – в третьем отряде третьей эскадрильи. Сначала Андрей воспринял это как шутку, первая эскадрилья собиралась переучиваться на ИЛ-76 первой. Старов рассчитывал быть в первых рядах. Посмотрев в грустные глаза членов своего экипажа, он понял, что это не шутка, пошел в конец строя. На построении его вызвали из строя и зачитали приказ командира дивизии о назначении старшего лейтенанта Старова командиром отряда. Дали три дня на прием должности. Три командира корабля его отряда были значительно старше Андрея, завоевать авторитет этих людей можно было только за штурвалом. Вечером того же дня он пришел на прием к командиру полка по личному вопросу, высказал недоумение по поводу своего назначения и сообщил о разводе с женой. Александр Григорьевич встретил своего бывшего правого летчика радушно, но деталей и причин назначения не сказал. Поставил задачу в ближайшие 4 смены получить инструкторскую программу и серьезно заняться отрядом, после Бокова там много проблем, особенно с дисциплиной. Про развод посоветовал пока помалкивать, некоторым офицерам только палец в рот положи, по локоть откусят.

– Надеюсь, вечным холостяком ты не останешься – на прощанье сказал он.

Часть 2. Надежда

Надя заканчивала пятый курс института и шла на диплом с отличием. Много слез было пролито над учебниками, записями английских текстов и произношением. Даже мать, глядя на страдания дочери, не раз говорила на первом курсе:

– Уходи из института, нельзя издеваться над собой до такой степени. Иностранный язык преподавала старая дева, выжимавшая из девчонок все соки.

– Бездарности, – не раз воспитывала она группу, – произношения нет, запас слов мизерный, о чем вы думаете! После первой сессии половину группы выгоню с треском.

Надя шла на свою первую сессию как на «голгофу», думая вытянуть кое-как на тройку, а потом решать: уйти из института или нет. Пожилой профессор внимательно слушал ее дрожащий тоненький голос, чистенькое английское произношение. Он понимал, что этой девочке не хватает только уверенности в себе. Когда Надя увидела в зачетке оценку «отлично», то была грани нервного срыва. Следующие годы студенчества прошли в более спокойных трудовых буднях, учеба стала даже интересной, ведь им, единственным в институте, разрешали изучать произношение, слушая БИТЛЗ. Девчонки из ее группы бегали на свидания, крутили любовь, иногда рассказывали такие подробности, что Надю невольно бросало в краску. Она росла в строгой семье, где и мысли не допускали, что их дочь расстанется с девственностью до свадьбы. Надя никогда не красилась, не делала маникюр, носила косу. Ухажеры у нее были, двум из них она разрешила себя поцеловать, но дистанция, которую она установила в отношениях с мужчинами, сразу охлаждала пыл молодых самцов. Они быстро теряли к ней интерес, переключаясь на более ярких представительниц женского пола. Надю это повторяющееся явление расстраивало, однако принципов своих она не меняла. Ее спасала природная общительность, начитанность, что позволяло сохранять дружеские и ровные отношения с девчонками и парнями. Еще в школе старый учитель географии вызывал ее к доске читать по учебнику новый материал.

– Самохина, хорошо читаешь, диктором будешь.