Земную жизнь пройдя…

Сестра указал на письменный столик в углу комнаты:

– Пора назначить встречу вашему пылкому поклоннику!

Адель нехотя написала письмо. Поскольку барышня боялась приглашать Стахова с визитом в дом своих опекунов, встреча должна была состояться на балу.

Когда Адель ушла, Ольга спросила меня:

– Почему ты решила, что Стахов своим гаданием спас Адель?

– Не могу объяснить, – ответила я, сама удивляясь такому предположению, – Стахов говорил мне, что собирается обменять жизнь Типанского на благосклонность Адель, но теперь я сомневаюсь в его словах…

– Аликс, дорогая, ты меня пугаешь, – покачала головой сестра. – Какие у тебя предположения об опасности, которая грозила Кулагиной?

– Карты, – задумалась я, – мне трудно понять их знаки… и эта тень, что теперь преследует Типанского… Адель когда-нибудь гадала на картах или играла?

– Нет, она считает карты дьявольскими знаками, – рассмеялась Ольга.

– Не знаю… но меня опять охватило странное предчувствие злого рока… если бы скорая смерть грозила Адель, видение ее гибели промелькнуло бы перед моим взором. Но я не видела ничего пугающего…

– Прости, Аликс, чувствую, что мои расспросы вызвали у тебя сильное волнение… Кроме Стахова ответа нам никто не даст.

Ольга спешно сменила тему разговора.

* * *

Наконец-то, настал вечер, в который меня ждала встреча с графом Н*. Ольга, конечно, заметила мое волнение, но не сумела понять его причины. Мысли сестры были заняты предстоящим разговором Адели и Дениса Стахова.

Меня же больше всего волновало возможное отсутствие графа на балу. Однако мое беспокойство оказалось напрасным. Граф прибыл на бал, хотя очень поздно. Стоило немалых усилий унять свои чувства, оставляя в бальной книжечке два свободных танца, как я ему обещала.

Когда граф вошел в зал, я с огромным трудом старалась не смотреть в его сторону. Обменявшись приветствиями с некоторыми важными господами, граф подошел ко мне.

– Надеюсь, вы не забыли о моей скромной просьбе? – шепнул он мне.

Хотелось воскликнуть: "Не забыла! Я постоянно думала об этом!". Однако вспомнились наставления сестры, и я с приветливой учтивостью произнесла:

– Я готова сдержать свое обещание и отдать вам два танца, выбор которых оставила за собой.

– Премного благодарен за любезность, – улыбнулся граф.

– Хотелось бы заметить, что наш первый танец следующий, – произнесла я, чувствуя, как краснею.

О! Как ужасен этикет! В ресторации Кисловодска все гораздо проще, даже "водяное общество" из Петербурга забывает о вычурных манерах. Кавалер легко может пригласить на танец незнакомую даму, и никто не сочтет его грубияном.

Заиграли звуки вальса, и мы закружились… А после танца отправились в гостиную за мороженым…

Никогда не забуду взгляд графа. Мы снова оказались в пустой комнате одни… и тогда он поцеловал меня… Затем вдруг смутился и, извиняясь, попросил, чтобы я не рассказывала родственникам о его внезапном порыве.

– Надеюсь, завтра вы посетите салон Софи Карамзиной? – поинтересовался он.

– Возможно, – сдержанно ответила я, – но мне бы хотелось, чтобы вы нанесли нам визит завтра в обед… Простите за вольность…

Понимая, что мое предложение прозвучало слишком необдуманно, я спешно добавила.

– Полагаю, мои родственники будут очень рады видеть вас своим гостем.

– Я был бы счастлив нанести вам визит. Ваши родственники весьма уважаемые в свете люди…

"Уважаемые в свете люди"… Я вздрогнула. Ах да, опять светский снобизм! Будь мои родственники "неуважемыми в свете", граф не стал бы даже говорить со мною…

В это мгновение граф коснулся поцелуем моей руки и напомнил о следующем танце, что прогнало все мрачные мысли.

В зале мы встретились с Ростоцким, который окинул графа удивленным взглядом, будто не ожидал увидеть его на этом балу.

– Простите, – наконец, произнес Ростоцкий, – граф, будьте любезны уделить мне пару минут…

– С превеликим удовольствием, – ответил граф, – но после вальса. Барышня обещала мне этот танец. Если я его пропущу, то буду очень огорчен, поскольку другие танцы барышни Александры заняты…

Ростоцкий сдержанно кивнул.

– Разумеется, я подожду, граф.

После танца я вернулась к сестре, пытаясь собрать спутанные мысли.

– Граф Н*, оказывает тебе внимание, – удивленно произнесла она.

Да, она произнесла эти слова именно удивленно. Ничего не могу понять. Ростоцкий тоже не мог скрыть явного удивления. Неужели они уверены, что я недостойна графа? Неужто всему виною мои манеры? Или проклятый мистический дар?

К нам подошел Ростоцкий.

– Мне стыдно признать, но я дурно думал о графе, – произнес он натянуто.

– Позвольте узнать причину? – прямо спросила я.

Серж замялся.

– Граф был дружен с Коко, не так ли? – хихикая вмешалась в наш разговор одна из дам. – Неужто вы заподозрили его в убийстве?

Я внимательно смотрела в глаза Ростоцкого, ожидая ответа.

Мне были понятны его чувства и боль утраты любимой, но подозревать в убийстве всех, кто был знаком с Коко – безумие.

– Возможно, заподозрил, – ответил он усталым тоном.